На следующий день она пришла на утреннюю тренировку, погруженная в свои мысли. Внезапно позади остальных адептов оказался еще один и Бай Сюинь вспомнила, что накануне сама предложила тому тренироваться вместе с другими. В голове тут же стало предательски пусто. К счастью, ученики знали, что делать, поэтому ее участие особо не требовалось. Да Шань, который стоял позади всех, старательно пытался повторять за другими, но его движения были слишком резкими и неуклюжими. Когда Бай Сюинь не выдержала и, поджав губы, двинулась к нему, Шао Цинмэй внезапно преградила ей дорогу:

– Старейшина Бай, пожалуйста, не ругайте А-Шаня! Он правда старается, просто он никогда раньше не тренировался с другими учениками.

Бай Сюинь смерила девчонку ледяным взглядом.

– Молодая госпожа Шао может не беспокоиться, – процедила она, – я и не собиралась никого ругать. Но если я вижу ошибки, то как учитель должна их исправить. Так что, может, молодая госпожа Шао соизволит меня пропустить, чтобы я могла делать свою работу?

С каждым словом глаза Шао Цинмэй распахивались сильнее: никогда еще никто не разговаривал с ней таким тоном. А старейшина Бай до этого всегда была любезна и обходительна. Внезапно Шао Цинмэй вспомнила все те вещи, что слышала об ужасной старейшине Бай, что может заживо сжечь неугодных учеников. Молодая госпожа Шао покосилась на бамбуковую палку, зажатую в руке старейшины.

– Простите, старейшина Бай, – потупила она глаза, – эта Шао не хотела вас разгневать. Я просто волновалась за друга.

Бай Сюинь, которая уже внутренне корила себя за то, что так внезапно вспылила, ощутила, как гнев заполняет ее грудную клетку, заставляя сердце выпрыгивать из груди, а руки – сжиматься до побелевших костяшек.

– Молодой госпоже Шао лучше побеспокоиться о себе. Вы снова ошиблись в движении.

Бай Сюинь обошла Шао Цинмэй и, даже не взглянув на нее, направилась к Да Шаню, который стоял молча позади, понурив голову, словно провинившийся ребенок.

– Ты слишком торопишься, – сказала ему Бай Сюинь, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно мягче. – Попробуй еще раз повторить разворот, но на этот раз не спеши.

Да Шань кивнул и выполнил разворот, стараясь сделать его медленнее, но ему не хватило скорости и он слишком сильно завалился вбок. Настроение Бай Сюинь окончательно испортилось – этот человек не имел ни малейшей склонности к боевым искусствам. Он не контролировал свое тело, вкладывал слишком много силы там, где не надо, а его координация и плавность движений оставляли желать лучшего. Он словно пытался забить маленький гвоздь наковальней. Старейшина Бай молчала, поджав губы, потому что не знала, что делать. Будь это кто-то другой, она бы просто сказала, что раз нет способностей, то и не стоит тратить свое и чужое время. Но сейчас язык словно приклеился к нёбу. Если она скажет правду, он больше не придет на тренировку.

– Я видела, как ты тренируешься один, – наконец сказала она. – Почему ты хочешь научиться владеть мечом? Хочешь стать сильным воином и прославиться?

Да Шань поднял на нее удивленный взгляд, а потом покачал головой.

– Тогда хочешь заработать много денег?

И снова ответ был отрицательный.

Бай Сюинь больше всего хотелось спросить: «Так чего же ты хочешь?», но она не могла: какой смысл задавать такой вопрос немому человеку.

– Ты хочешь кого-то защитить? – ее сердце сжалось.

Да Шань ненадолго задумался, а затем кивнул.

– Вот как, – тихо сказала Бай Сюинь. – В таком случае, тебе нужно стараться лучше. Твои движения никуда не годятся. Ты спешишь и вкладываешь чересчур много силы. Твое тело слишком напряжено, а разум витает неизвестно где. Когда ты берешь в руки меч, ты должен сам стать мечом. Освободи свое сердце, не думай ни о чем постороннем. И расслабь запястье, – она постучала бамбуковой палкой его по руке, – если будешь здесь напрягаться, то меч каждый раз будет уходить в сторону.