Разумеется, все знали о страшных кровавых практиках, которые используют адепты демонических культов, вот только доказательств все равно не было, поэтому секта продолжала расти и захватывать все больше провинций. Этим бы стоило заняться серьезно, но и без адептов дьявольских сект забот хватало: например, война на южной границе.

Войны между государствами были всегда, поэтому не являлись чем-то необычным. Но в этот раз вялотекущая война затянулась на долгие годы, а ни одна из сторон не хотела уступать. Император требовал, чтобы даосские ордена присоединились к армии, и главам орденов стоило очень больших усилий оставаться в стороне. Заклинатели испокон веков были защитниками мира людей и сражались лишь с демонами, но Император считал, что раз они воины и обучены сражению на мечах, то место им там, где идут бои за территорию государства. И хоть главы много раз объясняли, что их миссия – убивать монстров, а не людей, Император не хотел никого слушать. Он обложил ордена непомерными налогами, рассчитывая, что те сдадутся и выполнят его требования, но орденам все же удавалось отстоять свою независимость, пусть и огромной ценой. Но что будет, когда деньги закончатся, а Император все так же останется непреклонен? Или, что еще хуже, если Храм Черного Дракона наберет силу, пока праведные ордена и люди заняты своими спорами. Драконья секта поклонялась своему богу – Черному дьяволу из преисподней, надеясь, что молитвы будут услышаны и злое божество вернется в мир людей. Не то чтобы это было возможно: чудовищная тварь была повержена несколько тысячелетий назад. Но многих малодушных людей легко было заманить в культ, пообещав величие и славу, когда их темный бог пробудится и покорит весь мир.

Хлопок от закрывшейся двери вырвал старейшину Бай из размышлений. Она посмотрела вниз и увидела Да Шаня, который разувался у самых дверей, чтобы не запачкать выстланный циновками пол своими заснеженными сапогами. Избавившись от обуви, он прошел вглубь первого этажа. Бай Сюинь, замерев, молча наблюдала за ним, оставаясь вне поля его зрения.

Да Шань прошелся между рядов с трактатами, а потом словно наобум вытянул один и сел прямо на пол возле стены, скрестив ноги, как это делали жители южных стран. Раскрыв трактат, название которого Бай Сюинь не успела разглядеть со второго этажа, он начал читать, медленно водя пальцем по строчкам, словно ребенок.

Внезапно ворот его рубахи зашевелился и оттуда высунулась маленькая серая голова с коротким клювом. Издав пронзительный писк, птица целиком выбралась наружу. Да Шань отложил книгу на колени и, порывшись за поясом, выудил небольшой полотняный мешок, высыпав на открытую ладонь горсть зерен. Птица тут же подобралась ближе и начала жадно их клевать. Наевшись, она, ловко орудуя клювом и цепкими лапками, забралась к нему на голову и там обустроилась, словно в гнезде. Да Шань вернулся к своей книге.

Бай Сюинь наблюдала за человеком с птицей на голове – от всего его образа веяло душевным равновесием. Через какое-то время – Бай Сюинь не могла сказать, когда, ибо потеряла счет времени – Да Шань поднялся, убрал книгу назад на полку, натянул свои огромные сапоги и ушел. Прямо с птицей на голове.

Старейшина Бай очнулась и растерянно посмотрела на свои руки, которые до сих пор сжимали бамбуковый свиток с драконом. Быстро свернув его и засунув вглубь стеллажа, Бай Сюинь спустилась по лестнице и вышла на морозный воздух.

В этот день Шао Цинлун наконец покинул гору, отправившись по своим делам. Все выдохнули с облегчением, ибо молодой господин Шао успел произвести незабываемое впечатление на всех, с кем успел пообщаться. «Невыносимый» – вот был негласный вердикт обитателей горы. Перед самым отбытием он нашел Бай Сюинь, в одиночестве идущую на лекцию.