– Ты, Сашка, ещё неделю хохотать с анекдота будешь? – улыбчиво обратился Константинов к парню.

– Не серчай, Аркадий Иваныч, я теперь как утром тебя вижу, всегда его вспоминаю, – произнёс юноша, слегка успокоившись. Затем он перевёл взгляд на меня и протянул руку для приветствия. – Приветствую, Степанов Александр, но для удобства зови меня Шурик.

– Здравствуй, Ярослав Артемьевич, или просто Ярик! – обрадовался я, схватив его в ответ. – Очень рад знакомству.

– Сашка, я тебя не просто так подозвал, – продолжил Аркадий Иваныч, отложив приёмник в сторону. – Ты, как наиболее сознательный из нас, расскажи сейчас Ярославу о нашем профсоюзе. А то, что откладывать на потом?

– Ты как всегда дело говоришь, Аркадий Иваныч, – ответил юноша, и, ухватив меня за плечо, Александр повёл меня в сторону.

Должен признаться, я не предполагал, что моё появление вызовет столь пристальное внимание. С первых же минут коллектив проявил ко мне неподдельный интерес, и теперь, следуя за очередным товарищем, я внимательно впитывал новую информацию.

– Я рад тебя приветствовать в наших рядах, Ярик, – начал Александр, держа правою руку у меня за плечом, – сегодня у тебя первый день, поэтому труд отложим до завтра и займёмся ознакомлением с производством.

– Аркадий Иваныч сказал, что ты познакомишь меня с профсоюзом, утверждая, что он существенная часть артели, – проговорил я, осматривая коллектив.

– Очень важная часть, Ярослав! – добавил Александр, выведя меня на улицу, – у них одна из ключевых ролей в развитии трудового государства, потому как профсоюзы являются как кузницей пролетарской сознательности, так и школой построения коммунизма. Ты понимаешь значение этих слов?

– Не совсем, лучше объясни, – ответил я, вновь сев за игровой стол.

– Гляди, – продолжил Степанов, сев рядом и достав шахматные фигуры, из которых он отобрал черного и белого коня, установив их перед глазами, – сегодня пролетариат можно разделить на два лагеря: сознательный и несознательный. – начал он, поочередно переводя руку с светлой фигуры на темную. – Первый понимает важность построения коммунистического общества и значение новой формации для своего класса, а второй, менее сознательный, пока не мыслит такими формами, головой оставаясь в прошлом. Но оба важны и оба являются равными по отношению к собственности, поэтому им нужна организация на их трудовом месте, но не партийная, ибо партия, выражающая их интересы, уже есть, и не государственная, потому как государство уже принадлежит рабочим. Нашим пролетариям необходимо что-то промежуточное, этим и является профсоюз.

– Хорошо, выходит, профсоюз – это вспомогательная часть партии коммунистов? – предположил я, поставив перед конями несколько фигур и пешек, – и это звено ведёт массы рабочих за их более сознательно окрепшими товарищами?

– Именно так, и по своим методам они напоминают учебное заведение, своего рода школу коммунизма, – дополнил Александр, притянув поставленные шахматы к коням. – Профсоюз объединяет как местный рабочий коллектив, так и рабочий класс по стране, говоря о значимости свершившегося перехода от капиталистического хозяйства к коммунистическому и обучая каждого принципам строительства нового хозяйства и общества на его основе. Каждого своего члена, Ярослав! – подчеркнул Александр, вновь выставив передо мной все шахматы, – и на основе этого сознательными людьми крепиться коммунистическая партия и, как следствие, пролетарское государство.

– Очень сильно звучит, Саша, – произнес я, рассматривая фигуры, – в таком случае я тоже обязан вступить к вам, чтобы стать настоящей частью коллектива.