– Очень интересно, а расскажите, где вам пока больше понравилось? На малой Родине, на месте прохождения службы или, быть может, в Москве? – поддержал её Владимир Евгеньевич.

– Родина везде красива, потому как она принадлежит нам, – продолжил я, переводя взгляд между ними.

– Точнее собственность на средства производства, – внимательно поправил меня Владилен, – определив, кому она принадлежит, может понять и чья Родина.

– Очень интересное мнение, взаимодополняющее, – добавила Раиса Ивановна, – Ярослав, а каков он, ваш дом?

– Сейчас я не могу точно дать ответ, потому как за последнее время сам не разобрался, где именно он находится, – глядя на Аню, ответил я. – Побывав пару лет на Алтае, а затем, вернувшись всего на несколько дней к родителям, я лишь осознал, как всё переменилось, и тут же оказался в Москве. Поэтому я не знаю, где точно мой дом, но уверен, что он очень большой, пожалуй, самый большой в мире.

– Вероятно, потому как коллектив нуждался в вас в каждом месте? – удивившись, предположил отец семейства, – слышала Анечка, твой друг только, что закрыл тему лишнего человека.

– Да, папа, я сейчас много, что услышала… – произнесла девушка, не отводя от меня глаз.

– По большей части, если мы говорим о родительском доме, это степная местность, – продолжил я, разорвав зрительный контакт, – плодородный край, который тянется так далеко, что возникает ощущение о его бесконечности. К западу от Сталинграда золотая равнина, а к востоку голубая, словно небо, Волга, за которой вновь бескрайние поля.

– Вы проживали рядом со Сталинградом? – спросил Владимир Евгеньевич, несколько подавшись в мою сторону.

– Не совсем, я из ближайшего поселка, он стоит рядом с городом, а в самом Сталинграде я оказывался множество раз, – доложил я, сам не зная почему, двинувшись в ответ.

– Мы несколько раз приезжали в командировку к вам, – продолжил отец, глянув на жену, – так что всё, что вы сейчас нам поведали, правда. А местность ваша золотая не только из-за своей красоты и плодородности, но также по причине того, что она целый полигон для селекционных экспериментов.

– Мы с Владимиром Евгеньевичем выводим новые сорта зерновых и злаковых растений, – объяснила Раиса Ивановна с улыбкой на лице, – вероятно, через некоторое время они попадут к вам и устроят скачок в развитии сельского хозяйства.

– А когда я попал первый раз в этот город, он ещё носил прежнее название – Царицын, и происходило это в самый разгар Гражданской войны, – с уважением произнёс Владимир Евгеньевич, глянув на сына.

– Вы воевали? – поинтересовался я.

– Не совсем, но направили меня с не менее важной миссией, – продолжил рассказ учёный, дополняя содержание движением рук, – Царицын стал ключевым пунктом для подготовки зернового запаса. Без него Революция, возможно, оказалась обречена. В те сентябрьские дни белые практически прижали нас к Волге, шли ожесточённые бои, и нам поставили задачу спасать зерно, вывозя его на север через степь. Передвигаться было сложно, особенно ночью, потому как в любое время могли и происходили нападения белоказаков. Совершив не один такой бросок, мы одержали победу.

– А еще отец видел товарища Сталина! – с гордостью добавил Владилен.

Я с восхищением вновь посмотрел на Владимира Евгеньевича, и он продолжил речь.

– Всё так, – подтвердил мужчина, вновь принявшись за историю, – там я познакомился с Иосифом Виссарионовичем. Он и Ворошилов руководили обороной города. Впервые я встретил Сталина на железнодорожной платформе перед возвращением в Москву, когда он осматривал охрану бронепоезда и выделял дополнительных красногвардейцев, которые сопровождали нас на всём пути.