Конечно, с одной стороны, это нехорошо, но зато следующему читателю станет проще, потому как я, к примеру, усмотрел наиболее важные места в ленинских тетрадях, углубившись в контекст. И так бы я и сидел дальше, если бы Владилен не позвал меня со спины.

– Ты заинтересовался конспектами?! Вот уж действительно доброе утро, Ярик!

– Доброе! Весьма занимательное чтиво, и ты всё это законспектировал ради этой работы? – поинтересовался я, указав на раскрытую тетрадь с записями парня.

– Так и есть, она называется «Об абстрактном и конкретном в мышлении человека», я уже работаю с ней пару месяцев, но приготовил лишь первые главы и составил общий конспект написания, – ответил Сухарев, поднявшись с кровати.

– Это какие-то способы мыслить? – произнёс я.

– Не совсем, – продолжил Владилен, приступив к гимнастике, – это философские категории, которые отражают формы мышления.

– Можешь показать на примере?

– Само собой… – задумался товарищ, – вот, скажем война, тебе как солдату эта тема ближе. Ярослав, что есть война в твоем представлении?

– Война… – задумался я, отложив тетрадь, – как-то даже странно слышать этот вопрос… Думаю, правильный ответ – конфликт между двумя странами или сторонами за свои интересы, верно?

– Сейчас ты дал абстрактную категорию, Ярослав, – начал товарищ, приступив к следующему упражнению, – она заключается в том, что ты произнёс определение, выявив отдельный признак, сведя всякий конфликт к одному, а не рассмотрев какую-либо реальную войну с разных сторон. А они по своему характеру различны. Вот, скажем, агрессия между парой буржуазных стран, неважно, с открытой ли они фашистской диктатурой или остатками буржуазного демократизма, – произнёс Сухарев, сев на передышку между подходами, – абстрактное мышление говорит нам, что некий народ, допустим, немцы и французы, сражаются за свои интересы, так скажем, народные. Но в действительности эти войны ведутся за конкретные цели, связанные с захватом капиталов и земель, а также освоением новых рынков сбыта, потому что такое понятие, как «народ», неоднородно и, в свою очередь, делится на классы, буржуазию и пролетариат, а значит, и война, как продолжение экономики, принадлежит одному из этих классов. И если в государстве наличествует диктатура буржуазии и капитала, то война принимает империалистический, а значит, реакционный, захватнический характер, служащий интересам частных лиц, и, напротив, если государство принадлежит союзу рабочих и революционного крестьянства, которые под руководством коммунистической партии установили диктатуру пролетариата как наиболее развитую форму демократии, то и война становится освободительной и народной, потому как отстаивает интересы трудящегося большинства. Теперь стало ясно? – окончил он с отдышкой в голосе, и с улыбкой поглядев на меня.

– По большей части – да, но признаюсь честно, ты показал сейчас схожий армейский пример. Нам политрук эту проблему раскрывал, но противопоставлял Империалистическую и Гражданские войны, – доложил я.

– Вот видишь! – улыбнулся философ, – хороший у вас был армейский наставник.

– А что у нас сегодня на повестке дня? – вновь задал я вопрос.

– Я обещал Инне помочь сегодня в детском доме, – откликнулся Владилен, – поедешь со мной?

– Спрашиваешь! Конечно, отправляемся.

Спустя час мы сели в автобус и отправились в соседний район. Мне нравился общественный транспорт: это не только дополнительная экскурсия, но и отличный метод изучения города. Поэтому я старался не только слушать Сахарева, но и внимательно осматривать улицы по пути.

В те дни Москва была особенно красива. Разумеется, она остаётся таковой и по сей день, но первое впечатление всегда особенное. И если оно не меркнет с течением времени, то можно считать, что оно действительно было истинным.