Элезарет нашла Сирора в своих покоях. Мальчик смиренно читал в кресле книгу вверх ногами, водя пальцем по словам в обратном порядке. При этом левой рукой он записывал в столбик какие-то цифры. Элезарет хлопнула дверью. Сирор если и заметил это, то никак не отреагировал.
– Рори, иди ко мне.
Сын опустил книгу, но головы не поднял. Элезарет нахмурилась.
– Я сказала, иди сюда. Сейчас же. Ну?
Но Сирор лишь задумчиво перелистнул страницу книги, и Элезарет не выдержала. Она схватила сына за руку и силой вытащила из кресла, заставив встать. Мальчик взвизгнул, завертелся. Но Элезарет держала крепко.
– Что ты там делал? Что ты видел? Отвечай! Говори! Ты, проклятье Ародана, говори немедленно! Что ты видел?!
– Не отдам! Не отдам!
– Что? Что ты не отдашь?!
– Сирор, Сирор – моё! Не отдам! – закричал мальчик. Он выкрутил локоть до хруста. Элезарет испугалась, разжала пальцы – и Сирор упал, шарахнувшись головой об пол. От боли он заревел пуще прежнего. – Не отдам! Моё! Ты злое! Злое!
– Никто не собирается отнимать у тебя имя, полоумный ребёнок! – рявкнула Элезарет. Кольцо на руке горело. – А теперь говори – что ты видел?!
– Моё! Моё! Сирор – моё! Сирор – моё!
Элезарет зажала уши. Вопли сына сводили с ума. Кольцо сжимало палец и вгрызалось в него, будто змея.
«Я могу это прекратить. Я могу просто приказать ему, и это закончится», – шептало оно.
– Ты никому ничего не скажешь, – сказала Элезарет.
Она опустилась на колени рядом с ревущим сыном и почти ласково погладила его по затылку. Мальчик испуганно взглянул на неё, на секунду поверив в ласку, но тут же завыл не своим голосом, попытавшись вырваться. Элезарет одной рукой схватила Сирора за голову, а второй поднесла к губам ребёнка кольцо.
– Нет! Злое! Ты злое! Ты не мама! Не мама! Нет!
Сирор плевался, вертел головой. Элезарет хотела прижать его, но с животом это было сложно. Сирор хватал её за руку, пытался растопырить пальцы… и вдруг он лягнул Элезарет в грудь. Рейна охнула от боли, руки инстинктивно прикрыли живот, а Сирор не отпустил её ладонь и одним движением сорвал с пальца кольцо.
Элезарет показалось, что она умерла. Не получалось вдохнуть – в горле встал ком, будто невидимая рука пыталась вытащить сердце через рот. Элезарет согнулась пополам, и её вырвало чёрной желчью. В голове зазвенело.
– Отдай! – захрипела Элезарет, потянувшись к сыну.
Сирор вскочил на ноги и увернулся. Он качался на месте, тряс головой и дёргал себя за ухо.
– Отдай! Верни! Верни его!
– Злое, – промямлил Сирор…
…и призвал шкатулку.
Элезарет от ужаса лишилась речи. Она бросилась вперёд, не удержалась на руках и приложилась подбородком об пол.
«Нет, нет, нет!»
Сирор открыл шкатулку.
– Не смей!
– Злое – спрятать, – решил Сирор и положил кольцо в шкатулку. Крышка захлопнулась – и шкатулка исчезла.
Элезарет закричала. Небывалое тепло запульсировало в жилах, и, когда оно наполнило каждую клеточку тела, Элезарет будто проснулась.
– Мама?
Сирор сел на коленки рядом с матерью, по-прежнему не взглянув ей в глаза. Элезарет не могла отдышаться. Ребёнок в чреве беспокоился. Она положила руку на живот и расплакалась.
– Сирор… Сирор! Я напугала тебя? Прости, мой малыш, прости меня!
Элезарет порывисто обняла сына и разревелась. Она плакала и плакала, а Сирор наматывал на палец её локоны и считал, сколько листьев вышито на ковре.
Глава 8
Залитый солнцем двор разделяли праздничные столы. Пахло угощениями и парфюмом, а ещё немного краской, псиной и илом. Элезарет мутило от каждого вдоха. Горячий, потерявший весеннюю свежесть воздух щекотал ноздри. Редкий ветерок иногда отгонял от лица давящую духоту. Под бежевыми навесами скопились насекомые, которых радостно ловили птицы. Элезарет обмахивалась веером, не позволяя себе слишком быстро трясти запястьем. Изнывающая от жары беременная рейна с красным, потным лицом, машущая веером, как дёрганая старуха, – вот было бы зрелище!