Люди в латах устроили в таверне настоящий переполох. Кого-то уже вязали, кого-то волоком тащили в кибитку-клетку. Одни бранились, другие молили о пощаде. Впрочем, всё было бесполезны. Люди Ордена никогда не отпускали пойманных. Облава велась жестоко. Об этом всём он много слышал, но своими глазами видел впервые. Однако время терять не стоило, если он хотел оставаться и впредь таким же свободным и живым, каким был до этой ночи. Бран на пределе возможной скорости добежал до стойла, вывел своего коня, вскочил на него и сразу пустил галопом. Он промчался мимо группы солдат, но слишком быстро, чтобы они успели предпринять какие-либо действия и помешать ему.

Он покидал это место не оглядываясь, нещадно погоняя и пришпоривая своего скакуна. На душе было гадко, саднило, словно сбитый кулак, которым он ударил охранника. И причиной тому было вовсе не его бегство. Если здраво рассудить, то в бегстве ничего дурного нет. Жизнь дороже принципов и чести, в этом ему не приходилось ещё сомневаться. Лучше быть живым без принципов, чем при них, но мёртвым. Только вот случившееся не шло из головы, зацепило его душу, как рыбку подсадило на невидимый острый крючок. Эти люди – сила, настоящая сила, которой нет препятствия. Он, как и многие подобные ему странники, любил свою свободу и жизнь, которым теперь угрожала эта необоримая сила, от которой некуда было деться, невозможно было спрятаться, от которой оставалось лишь трусливо бежать, поджав хвост, пока не поймали и не бросили в клетку, как прочих.

Бран до самого рассвета гнал коня. Только когда злополучное место осталось далеко позади, он сбавил темп на лёгкую рысь, но продолжал путь вплоть до полудня. Солнце припекало, погони видно не было, а напряжение и усталость начали брать своё, и странник сделал привал, дал коню и себе небольшой отдых. Пока его боевой четвероногий друг щипал траву, Бран, устроившись под деревом, подкреплялся орехами. Перекусив, он лёг на расстеленный им плащ и заложил руки за голову. В тени кроны стояла приятная прохлада, пели птицы, было спокойно и мирно.

Сквозь резную листву кустарника тропинка хорошо просматривалась. Пятна солнечных лучей образовали на ней ослепительный узор, какой бывает только в ясные летние дни. В траве с непрерывным гудением работали шмели. «Бран, – этот крик испугал птиц, сидевших в кронах деревьев, и они вспорхнули с веток. – Бран, отзовись, где ты?». Он молчал, даже и не думал следовать просьбе и подавать голос. Лишь сжался в комок ещё плотнее и чувствовал, как при каждом звуке этого голоса вздрагивает его сердце. Нет, не от страха – он больше не боялся их – от волнения и азарта. Послышались глухие шаги. Все его мышцы налились в стремлении к движению. Но для этого время ещё не пришло. Слишком рано. На тропинке показался юноша в простой серой одежде. Он шёл, оглядываясь, без опаски и осторожности, самоуверенный и спокойный. Его правая рука сжимала старый, покрытый немилосердной ржавчиной меч. «Бран, выходи. Мы ведь всё равно тебя найдём. Сейчас или потом», – снова крикнул юноша, и на его лице появилась злая усмешка. Он провёл мечом по листве кустов, просто так, без какой-либо цели. Упругие ветки и листья холодно зашелестели по поверхности клинка. Юноша посмотрел в сторону, что-то привлекло его внимание. В это мгновение Бран сделал рывок вперёд, с хрустом ломая куст жимолости, своё временное убежище, и сбивая противника с ног. Он прыгнул, ощутив невыразимое удовольствие от разрядки напряжения в мышцах. Ужасный, нечеловеческий крик, острый как нож, оглушил Брана.