Как наступил рассвет, Леша не заметил, отвлекшись только на угрожающие оры и топот на первом этаже. Вскоре на последней ступеньке появился запыхавшийся толстенький мужичок, с первого взгляда очень напомнивший сову: маленький, круглый, с зализанными назад русыми волосами, сквозь которые виднелась бледная кожа, острым крючковатым носом и пугающими большими желтыми глазами в круглых очках.

– Ох, ты ж, Господи! – это было сказано с придыханием уже в адрес Леши, в то время, как мужичок схватился за ходящую ходуном грудь, пытаясь отдышаться.

Одет он был вроде товарища Новосельцева9 в отпуске – в клетчатую рубашку с коротким рукавом и потертые мягкие брюки, державшиеся под выпирающим животом на потрепанном кожаном ремне.

– И вам доброе утро. – поздоровался Леша.

–Ты еще кто? – совершенно невежливо бросил мужичок, припечатывая парня пристальным взглядом.

– Я… ну… – замялся Леша, не вполне понимая, как правильно ответить на вопрос, поставленный незнакомцем.

К счастью, мужчина вдруг перестал буравить его своим пугающими совиными глазами и заметно смягчился, даже руку протянул для приветствия, которую Леша растерянно пожал:

– А, я вспомнил. Ты – бесхозная Душа, точно. Доброго утреца.

– Ты чего орешь, Филипп Батькович? – с сонной хрипотцой в голосе отозвалась Яра. Она сидела на краю кровати в безбожно помятом костюме и потирала лицо, стараясь скрыть зевоту. – Кстати, Леш, познакомься. Это Филипп Цезаревич – мой дорогой и любимый подчиненный. Хотя по его воплям и не скажешь, кто кому подчиняется.

– Ярослава Андреевна, дорогая моя, там внизу тебя ждет клиент, – он откинулся назад, с кряхтением потирая мясистую поясницу и беспрестанно морщась. – И у него очень, просто крайне неприятное для тебя сопровождение, если ты смекаешь, о ком я.

Леша перевел взгляд на Яру, внезапно ощутив, что повисшее в комнате молчание можно было бы мять руками, как пластилин. Девушка уронила голову на руки, несколько раз сжала пальцы в волосах, взъерошивая их еще больше, но потом, резко выдохнув, встала. На ее лице не было ни одной эмоции, будто к нему прилипла маска холодного безразличия.

– Спущусь через пять минут, – отчеканила она и, чуть пошатываясь, направилась в ванную.

Оставшись наедине с человеком-совой, Леша попытался прикинуться частью интерьера (слишком уж неловкой показалась ему развернувшаяся сцена), но Филипп Цезаревич почему-то начал подозрительно оглядываться.

– Вы тут что, вместе ночевали? – напряженно спросил он, снова упирая в парня жутковатый немигающий взгляд.

– Э… ну… не то, чтобы… – снова замялся с ответом Леша, чувствуя, будто эти желтые глаза пересчитывают ему спинные позвонки.

– Хух, – совсем по-птичьему ухнул мужичок и улыбнулся. – Интересная будет заваруха, если хозяин узнает. Или уже узнал. Да наверняка уже все знает!

– Э… Чего? – Лешу начало раздражать ощущение собственного идиотизма в компании этого странного человека. Какой еще хозяин?! О чем речь вообще?!

– Да, проехали, – отмахнулся Филипп Цезаревич как-то слишком беззаботно, затем хитро сощурился. – И чего это вы тут всю ночь делали?

– Разговаривали, – ответила за Лешу появившаяся Яра, обдав мужчину-сову холодным взглядом. На ней были широкие брюки со стрелками и свободный джемпер, волосы прихвачены в низкий аккуратный хвост. Выглядела она бледной, строгой, но все равно красивой. – Леша будет писать книгу. Так что, будь добр, засунь свои комментарии куда подальше и окажи всяческое содействие. Понятно?

– Уху. – откликнулся Филипп, совершенно не обидевшись на нагоняй от шефа.

Яра начала спускаться вниз. Что в эти минуты творилось в ее голове почти невозможно было прочитать по непроницаемому выражению лица, которому позавидовали бы чемпионы по покеру. За ней поплелся Филипп Цезаревич, махнув Леше на прощание рукой. А Леша в полной мере ощутил приступ отчаянного нежелания прямо сейчас остаться в одиночестве наедине с незнакомым новым миром… незнакомым новым собой. Он еще не был к этому готов! Кроме того, присутствие рядом Яры, даже со всеми ее загадками и тайнами, со странными знакомыми и пугающими подчиненными, почему-то давало ощущение безопасности.