— Как это ни к чему?! — возмутилась Диана, смахивая невидимую пушинку с плеча инквизитора. — Вы к даме едете или куда?!

— К ведьме, — неприязненно поправил ее Тристан. — Которая к концу вечера, вероятно, закончит свою жизнь на костре.

«Королевский сын», — отчего-то подумал Тристан, рассматривая свое отражение в зеркале. Стараниями неугомонной Дианы он приобрел какой-то неуловимый, тонкий лоск и шик, и выглядел так, как будто в самом деле собирался на званый вечер, а не на опасную встречу. Подобранный ею костюм подчеркивал его природную стать, его стройность и скрытую, потаенную силу. Даже его белоснежные волосы сегодня были прибраны особенно аккуратно и лежали волосок к волоску.

— Ну, идем! — произнес он решительно, и привычным жестом нашел эфес своего старого черного меча, проверяя, с ним ли его верное оружие.

***

Темный дом, что указала им плененная паучиха, чем-то походил на склепы, по которым в свое время Тристана водил гемато-король Генрих. В темноте запущенного, буйно разросшегося сада, на фоне ночного беззвездного неба стены старинного здания белели, словно призрачные. Поднимаясь по лестнице, Тристан вслушивался в ночные шорохи и звуки, и то, что он слышал, ему не нравилось.

Он слышал шелест крыльев, но это были не мягкие крылья ночных птиц, а кожистые крылья каких-то созданий, порожденных мраком.

Помимо своих шагов и шагов сопровождающих его сыновей и Густава он слышал быстрый топоток ног следящих за ним людей. Следят? Отчего не показываются? Не встречают? Подсматривают из темноты. Будто боятся показать свои лица инквизитору.

«Боюсь, эти рыла я своротил бы, даже не спрашивая, а есть ли какая вина за ними», — мрачно размышлял Тристан.

У дверей дома Тристан остановился и перевел дух. Сам не замечая как, а он взбежал по лестнице первым, намного обогнав своих сопровождающих, словно спешил на свидание, и теперь ему пришлось подождать, пока сыновья и Густав его догонят.

— Сад полон оборотней всех мастей, ваша милость, — тихо произнес Густав, оглядываясь и принюхиваясь к ночному ветру. — Кем бы эта дама ни была, ее шибко охраняют. Это самое сердце нечистой силы, господин Тристан. Странно, что нас сюда пускают. Как бы не попытались шеи нам свернуть. Может, начнем драться прямо сейчас?

Тристан поморщился как от зубной боли.

— Держитесь меня, — свирепо велел он, обернувшись к сыновьям. — Если что-то случится, ваша мать мне оторвет голову и сожрет без соли и перца.

— Знаем, знаем, ваша милость, — мелодичным голосом нараспев произнес кроткий Алекс. — И потом приложим все усилия, чтобы не доставить ей такую радость.

В отличие от брата, он надел слепяще-белое инквизиторское одеяние, подпоясанное алым широким поясом, и свои серебряные когти. Вид у Алекса был самый умиротворенный, алые глаза смотрели мечтательно, руки сложены в смиренном жесте. Но в этом спокойствии было скрыто так много коварства и так много свирепой готовности покарать, что Тристан невольно передернул плечами.

…Ему отчего-то припомнилась собственная молодость и собственное экстатическое спокойствие, с каким он выходил к прихожанам, пьяный от запаха пролитой крови и потрясенный количеством забранных жизней…

— Идем, — скомандовал Тристан и уверенно нажал на кнопку звонка.

Никаких звуков он не услышал, но дверь тотчас открылась, будто дворецкий, старый упырь, похожий на отекшую жабу с мешками под глазами, только и ожидал их прихода.

— Ваша милость, — пробасил он, чуть поклонившись. Его редкие седые волосы были тщательно расчесаны на прямой пробор и напомажены до блеска. Упырь держался перед инквизитором с достоинством и безо всякой опаски, надо отметить! — Ее Темное Высочество ожидает вас.