– Ну, ты еще скажи, что я тебе не дочь! – выпалила я, обратившись к отцу. – И все из-за того, что я хочу жить по-своему? Из-за того, что я не считаю твое решение единственно верным? Ты обиделся, папа?

Последнее слово я практически выплюнула. Бросила его, словно собаке кость. Раньше оно казалось таким теплым, родным. У меня был не просто отец, у меня был папа, который любил меня, а я любила его.

И что теперь? Стоило мне сделать один шаг в сторону, и он возненавидел меня. Возможно, я ошибаюсь, называя это «ненавистью», но другого объяснения его поведению я не нахожу.

– Ты угробила год своей жизни. И я надеюсь, что только год, а не всю жизнь, – тихо ответил он.

– Чем? Тем, что взяла передышку после длительного и стрессового обучения в школе? После изнурительных экзаменов? Ты вообще в курсе, что если бы не Сергей…

– Не смей упоминать при мне имя сынка этого человека! – перебил отец. Я никак не отреагировала, продолжив говорить.

– … я бы отправилась в лечебницу? Ты вообще хоть что-то знаешь о моем психологическом состоянии последние полтора года?

– Не преувеличивай! Я тоже поступал в этот университет. После такой же школы, и ничего, жив остался.

– Да хватит сравнивать меня с собой! Мы разные люди! – выкрикнула я громче, чем хотела.

Конфликт нарастал. Мы оба повышали голос, пытаясь доказать что-то друг другу, но это было бессмысленно. Отец отказывался принимать мою точку зрения, я – его. Выхода не было.

– Замолчите оба! – внезапно раздался звонкий голос матери. Она указала на меня пальцем. – Ты идешь в свою комнату. Я принесу тебе обед, – мама повернулась к отцу. – А ты идешь к машине и ждешь меня там.

– Трикси, она… – начал было отец, но мама грубо перебила его.

– Живо! Делайте, что я сказала!

Бросив на меня короткий взгляд, отец скрылся за поворотом, направившись к входной двери. Я не поняла его эмоций. Не смогла ничего прочитать в глазах. Ясно было только одно: этот разговор не окончен, лишь поставлен на паузу.

Не проронив ни слова, я выскользнула из кухни и устремилась вверх по лестнице. Сердце стучало с бешенной скоростью, адреналин кипел в крови. От чувства недосказанности грудь сдавливало так, что легкие были словно зажаты в тиски. Дышать становилось все труднее и труднее. Я не могла понять, чего мне хотелось больше: разрыдаться или выкурить сигарету.

Ворвавшись в комнату, я с грохотом захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, навалившись всем телом. Эмоции зашкаливали. Я была на грани. Не знала, как обуздать этот хаос, как успокоить взбесившееся сознание, хотя прекрасно понимала, что гнев – плохой советчик, что он лишь усугубит ситуацию. Но порой чувства были сильнее меня, и это был именно такой случай.

Не знаю, сколько я так простояла, подпирая дверь, но внезапно в вихрь мыслей ворвался приглушенный стук.

– Джил, я принесла еду, – услышала я тихий, заботливый голос мамы.

Сделав несколько глубоких, рваных вдохов, я оттолкнулась от двери и распахнула ее. Мама стояла на пороге, держа в руках деревянный поднос, на котором едва умещались глубокая тарелка с дымящимся супом, ломтики свежего хлеба, стопка блинчиков и чашка свежесваренного кофе.

– Спасибо, – произнесла я как можно приветливее и попыталась забрать поднос, но мама притянула его ближе к себе, не позволив даже прикоснуться к нему.

– Я хотела с тобой поговорить. Можно войти? – спросила она и, не дождавшись ответа, уверено шагнула вперед. Мне пришлось посторониться, пропуская ее внутрь.

Пройдя в глубь комнаты, мама поставила поднос на компьютерный стол и повернулась, заглянув в мои глаза.

– Андре не успокоится, – строго начала она. – Ты и сама должна это понимать. Мы обе знаем, насколько он вспыльчив. Кстати, эта черта есть и в тебе. Не самая лучшая.