− Да отпустило уже… − наблюдаю, как женщина ловко управляется с ребенком, дает ему молоко в бутылочке, укладывая в коляску. – А не пора Егорку от бутылок отучать? Два года ему уже.

− Вы тему не переводите. Надо к врачу, у вас что−то с сердцем.

− Оно разбито, − пытаюсь шутить, но натыкаюсь на серьезный зеленый взгляд. – Будь по−вашему, завтра же схожу к своему доктору.

− Ладно. Идти можете?

− Конечно, − уже резво поднимаюсь на ноги, − отвезти вас домой?

− Ну теперь придется часа полтора в этом парке побыть. Егорка засыпает, не будешь же его перекладывать в детское кресло. Иначе до вечера не заснет и будет капризничать. Вы езжайте, а я потом такси возьму.

− Я сам домой отвезу. Погуляем еще, если нужно. Пойдемте в кафе, − показываю на летнее кафе, со столиками на тротуаре под огромными разноцветными зонтами. – Или вам нельзя даже кофе? Вы же от стоматолога только что.

− Можно, я не лечила зубы, просто на проверке была, − почему−то смущается Надежда.

Мы идем рядом, я толкаю коляску со спящим сыном. Хороший у меня пацанчик, добрый. К Ольге запросто подошел, печенькой угостил. Юлька в его возрасте жадиной была, не выпросишь лакомство, сразу визг поднимала.

− Рано от бутылочки отучать, − вдруг говорит няня, я не сразу понимаю, что с опозданием отвечает на мой вопрос, − у ребенка и так стресс был недавно. Я потом, месяца через два начну потихоньку отучать. Знаю несколько способов.

− Я никогда не спрашивал, у вас есть дети? – вдруг стало интересно.

− Да, у меня сын и дочь, взрослые уже, − улыбается, присаживаясь за столик и устанавливая коляску так, чтобы была в тени зонта. – Дочь скоро меня бабушкой сделает, на пятом месяце. А сын учится в институте, будет дипломатом. А это ваша жена была? Простите за вопрос… не хотите – не отвечайте.

− Да тут тайны нет. Жена. Скоро у нас развод. Егорка не родной Ольге, так получилось, она его не признает. А я бросить не могу.

− Ясно. Не каждая женщина способна принять ребенка от другой женщины. Связь мужа на стороне больно ранит, особенно, если рождается ребенок… Я вас не осуждаю, ни в коем случае… просто…

Я усмехаюсь. Пара слов и мне уже ярлык навесили, где большими буквами написано – изменник, предатель. И мне не хочется ходить с таким ярлыком. Я хочу, чтобы прислуга не шушукалась по углам, обсуждая меня. Раз уж разговор зашел, ставлю точки

− Я не изменял жене. С матерью Егора у меня были только дружеские отношения. Объясню, чтобы не было недомолвок.

− Да ладно вам, не нужно ничего объяснять, − тушуется женщина, − вы не обязаны…

− Обязан, если хочу доверия от вас. Сразу скажу, я очень люблю свою жену, но не стану ее принуждать воспитывать моего сына. Она имеет право сама выбирать, что нужнее в жизни. Прошу заранее не осуждать Ольгу.

Я беру себе полноценный обед, проголодался. Надежда заказывает себе только зеленый чай и блин с малиновым джемом. Она слушает меня и кромсает блин ножом и вилкой.

Мы долго разговариваем, женщина задает вопросы, и я отвечаю, сам того не осознавая. Вдруг понимаю, что рассказал почти про всю свою жизнь.

− Вы случайно не следователь? – смеюсь, попивая яблочный сок, кофе мне не дала заказать Надежда, опасаясь нового приступа.

− Почти. Я психолог, правда работала с подростками. Пока не сократили. Я могу вам помочь с женой. Если любите, то не отпускайте ее. Ребенок не помеха, если честно. Просто доверие между вами умерло. Надо его воскресить.

− Хм−м… а это возможно? – я бы очень хотел воскресить и доверие, и чувства.

− А вы готовы измениться? Полностью. Нужно стать совершенно другим мужчиной, − улыбается Надежда.