Хочется возмутиться. Как это, отдать одно кафе? Я же все это взращивала, холила и лелеяла. А потом понимаю, что все имущество считается совместно нажитым, да и брачного контракта не составляли, когда женились. Придется поделить все пополам.

Парень ушел, а я задумалась. Мне не жалко отдать Стасу половину имущества. Сама не знаю, почему, но я так чувствую. Мама, у которой я теперь живу, потому что в пустой квартире стало невыносимо находиться, она вчера сказала – «и поделись! Куда тебе столько бизнеса, пупок скоро надорвешь».

Когда муж ушел, пришло понимание, что не для кого стараться. Дочь выросла, ее может теперь и папочка обеспечить. Тем более, Юлька заявила, что не нравится ей в Англии. Значит скоро вернется на родину.

Пусть как хотят.

Немного подумав, набираю Исаеву.

− Нам бы поговорить… на нейтральной территории, − говорю, не приветствуя. Грубо, но язык не поворачивается.

− Можем прямо сейчас. Я в нашем парке, рядом с кафе.

− Что ты здесь делаешь?

− Просто… обеденный перерыв, прогуляться понадобилось. Приходи.

Он отключается, даже не дает передумать. Беру сумочку и иду, куда деваться. Я знаю, где его искать. Он раньше с Юлей здесь гулял, у пруда. Сидел на лавке, наблюдал за дочкой, пока та гоняла голубей или кормила уток на пруду. А потом мы вместе ехали домой.

Иногда…

Вижу Стаса издалека, так же сидит, в руке смартфон. Фотографирует будто. Только подойдя ближе, вижу, что он не один.

Теперь Исаев гуляет с сыном. Его и снимает. Улыбается.

− Сказал бы, что ты не один, я бы не пришла, − хмуро выговариваю.

− Почему? Егорка не кусается. Можем поговорить, пока он играет. Прости, просто няня отпросилась к врачу, скоро прийти должна, − он смотрит на запястье, на часы, которые я ему подарила. Думала, выбросил, другие купил, дорогие. – Так о чем поговорить хотела?

− О соглашении… про раздел имущества. Скоро развод, и…

− Ты сама составь, как тебе нужно, я все подпишу. На почту тебе скину то, что я имею сейчас, поделим счет пополам. Дом вот только… да, ладно, другой куплю.

Он все так просто говорит, только брови хмурит. Наблюдает за сыном. Егорка бегает, пугает голубей. Птицы вспархивают и мальчуган смеется заливисто. Я тоже смотрю на ребенка, не могу глаз оторвать.

Он такой хорошенький, светловолосый, в голубом летнем костюмчике. Так на отца похож, даже в движениях угадывается Стас. Будто тот мой малыш вернулся через время. Сердце щемит. Хочу встать и уйти.

− Не надо делить твой дом и счет. Давай, каждый останется при своем. Кафе на меня записаны, квартиру мы на дочь переписали недавно.

− Как хочешь, − равнодушно говорит Исаев. – Как ты скажешь, так и будет, я судиться не буду с тобой. Да и кафе твои мне не нужны.

Малыш подбегает к отцу, требует что-то – дай. Стас вытаскивает из детской сумки бутылочку с соком. Мальчик так смешно чмокает, поглядывая на меня.

− Дай! – снова требует, отдав полупустую бутылочку.

− Что дать? Печеньку?

Мальчик получает печенье и смотрит на меня, улыбается. Откусывает кусочек и протягивает остальное лакомство мне.

− На.

У меня почти паника. Я не хочу ненавидеть этого мальчугана. Что бы не натворила его мать, ребенок не виноват. Беру угощение, а Егорка убегает дальше играть.

− Раньше Юльчонок так бегала… − с ностальгией говорит Исаев. – Вернуть бы все назад, я бы многое по−другому сделал. Но теперь все позади, не исправить уже, к сожалению. Ну вот и няня.

К нам приближается женщина моих лет, ловит Егорку на руки и кружит его, тот верещит, вырывается. Я отдаю печенье Стасу и поднимаюсь со скамейки.

− Я рада, что мы поняли друг друга. Составим с юристом соглашение, потом вызовем тебя к нотариусу на подпись.