Пока родители играли в убийственные гляделки, как обычно это бывало, я чувствовал, что здесь что-то не так. Никто из врачей не приходил на первый прием ко мне домой. Ведь каждый из них назначал мне кучу анализов и обследований, прежде чем сказать хоть что-то.

— Я бы хотел побеседовать с Максимом, — неожиданно сказал тот самый Виктор. — Наедине.

Голос принадлежал мужчине слегка за шестьдесят. Почему-то он представлялся мне в бежевом костюме - тройке, уже с седоватой бородкой и усами.

— Да, конечно, — лилейным голосом затараторила матушка и более грубо добавила, — Антон, идем.

Тяжело выдохнув, отец поднялся с кресла.

— Ты что, опять курил? — услышал упрек матери, переходящий на ультразвук, когда дверь за ними уже закрывалась.

Мужчина неторопливыми и размеренными шагами прошелся по комнате и сел на место, где до этого сидел отец.

Я привык получать информацию об этом мире, опираясь на слух и обоняние. Если из звуков я выжил максимум об этом мужике, то вот нос не мог мне дать ничего. От этого врача ничем не пахло. Совершенно. И от этого я не знал, как к нему относиться.

Он мне уже не нравился.

— Вы собираетесь посветить мне фонариком в глаза и подтвердить, что я слепой? — не выдержав молчания, которое старик, кажется, не собирался прерывать, спросил я.

— Почему вы так решили?

— Вы не проводите прием в своём кабинете, где есть все нужное, как другие, — ответил, пожимая плечами.

— Мои методы отличаются от привычной работы моих коллег, — я услышал в его голосе ноты самодовольства и хвастовства. — Максим, как вы себя чувствуете?

— Нормально, — лгу так же легко, как дышу, ответив на автомате. — Что за методы?

Кресло под весом старика скрипнуло. Наверное, закинул ногу на ногу.

— Некоторые считают меня сумасшедшим. Другие же - волшебником, — расплывчато ответил он. — Кстати, зовите меня просто Виктор.

— Что за методы? — повторил вопрос уже сквозь зубы, начиная раздражаться от этого разговора.

— Я хотел бы предложить вам операцию.

Сердцебиение тут же участилось. Ладони вспотели, и я тут же поспешил вытереть их о спортивные штаны, чтобы скрыть волнение. Никто из врачей за два года не заикнулся об операции, потому что не видел в этом смысла. Анализы, различные рентгены или УЗИ, или еще что-то там, было идеальным, и они просто не видели в этом смысла. Но он… Этот человек заговорил о ней в первые пять минут знакомства.

— Что за операция?

— На мозге, — совершенно спокойно отвечает старик, словно говорит о каком-то пустяке.

— Вы ошиблись пациентом, — усмехаюсь я. — У меня проблема с глазами, а не с головой.

— Операция называется лоботомия.

15. Глава 14

Максим

По коже прошелся мороз, вздыбливая каждый волосок.

— Лоботомию разработал в 1935 году португалец Антониу Эгаш Мониш. Он выдвинул гипотезу, что пересечение афферентных и эфферентных волокон в лобной доле может быть эффективным в лечении многих болезней.

— Гипотеза? — спросил я хрипло.

— Это своего рода эксперимент. Но он будет осуществлен, конечно же, только с вашего согласия, потому что этот метод лечения запрещен.

— Вы точно ненормальный, раз пропагандируете такие методы.

— Забыл добавить «действенные».

Все мое сознание и инстинкты топили за то, чтобы прекратить это здесь и сейчас. Но, наверное, отчаяние с долей любопытства побудило спросить:

— И что… Как это происходит?

— Мы возьмем острый предмет с зауженным концом. Напоминает тоненький ножик. И приставим его к кости вашей глазной впадины. Чтобы ввести инструмент, потребуется один точный удар молотком. Острие войдет в ваш мозг, достигнет лобной доли, и я проверну его один раз, разрушив тем самым нейронные связи между отделами мозга. Я удалю ненужную часть. Вот и все.