– У тебя всё получится при должном старании и прилежности, сын.

– Но я могу принести гораздо больше пользы нашему Дому, если меня назначат в гарнизон! Я хорошо владею клинками. Я быстрее и выносливей многих Детей Леса. Мне не нужно беспокоиться о болезнях и ранах – на мне всё заживает быстрее, чем на мантикоре… – Сэхфир’халлан  ускорил шаг и обернулся, чтобы заглянуть в глаза Тар Даэруилу, старательно отводящему взгляд.

– Тебе не престало оспаривать мудрость Старейшин и стоит поучиться смирению, – Тар Даэруил уже устал считать, сколько раз за эти годы ему пришлось говорить эти слова неуёмному младшему сыну.

Сэхфир’халлан насупился и замолчал, ворча себе под нос, и просто шёл рядом с приёмным отцом, раздражённо бросая взгляды на нижние ярусы садов, где прогуливались стайками юные эльфийки. Среди них мелькнули золотисто-рыжие волосы матери, и сердце Сэхфир'халлана сжалось от мысли о том, что ему придётся обратиться к ней, если отец не ответит на его вопросы. Не хотелось портить ей настроение.

– Мой сын, вскоре состоится бал в честь дня Весеннего Равноденствия. – Тар Даэруил, наконец, нарушил затянувшееся молчание. – Не осчастливишь ли ты нашу семью, приведя избранницу сердца?

Сэхфир'халлан не смог сдержаться и зло фыркнул, закатив глаза:

– От меня и так все шарахаются, как от чумного. Как тут можно влюбиться? Я вообще не знаю этого чувства. Тар Приестэн наверняка сказал бы, что мёртвому сердцу любовь недоступна, – огрызнулся он, желая поскорее соскочить с этой темы.

– Быть может, мы сами подберём тебе пару? –  предложил Тар Даэруил, грациозно обозначив вопросительный жест изящной рукой. Он постарался вложить свой тон тёплые нотки и показать своё желание видеть сына счастливым, нежели надавить на него. – Семью не обязательно начинать с добрачных детей, как то случилось у меня с твоей матушкой. Нет ничего ужасного в том, чтобы подождать несколько лет, прежде чем продолжить Род, – его глаза сияли пониманием.

– Какой Лесной Дом столь сильно досадил вам, отец, раз вы желаете его дочь обречь на… – тепло в голосе Даэруила прошло мимо разума сына. Сэхфир’халлан провёл рукой, указывая на себя от головы до пят, – Это?

Ответом на его слова был лишь тихий сдержанный вздох, который вырвался из груди Тар Даэруила. Молчание ранило дампира, словно клинок. Сдержанность Тар Даэруила он принял за пренебрежение. И это выводило из себя. Сэхфир’халлан остановился, сжимая кулаки. Застарелая рана в душе саднила и кровоточила. На языке вертелся вопрос, который он ранее никогда не осмеливался задать, понимая, что прямого ответа он всё равно не получит. Он пропустил Тар Даэруила немного вперёд, решаясь и набираясь смелости. Или наглости:

– Кто мой кровный отец?

Тар Даэруил остановился. Его спина и плечи напряглись. Он повернул голову слегка в сторону, так и не развернувшись, чтобы посмотреть названному сыну в глаза, и сдержанно, без капли раздражения, либо гнева в голосе, ответил:

– Мне не довелось завести с ним личного знакомства, сын. Я не знаю, кто он.

Эльф вздрогнул от звука, более всего похожего на звериный рык. Он понимал, что этот звук сейчас мог издать только Сэхфир’халлан. Тар Даэруил обернулся, машинально кладя кисть на рукоять клинка, ожидая атаки. Глаза сканировали коридор, но тот был уже пуст. Тишина обволокла эльфа настолько густо, что тот мог слышать только собственный пульс.

“Ложь! Какая же ложь! Излюбленный эльфийский приём… лгать, говоря лишь часть правды… Ненавижу это…” Дампир, внутренне пылая от обиды и ярости, легко спрыгнул с верхней ниши коридора вниз к садам, вспугнув отшатнувшуюся и вскрикнувшую от его внезапного появления эльфийку-цветочницу. Она зажала рукой рот, а другой прижала к себе садовые ножницы для подравнивания кустов.