Они летели не более пяти минут, не видя ничего за окном.

– Пристегнитесь, снижаемся! – раздалось с водительского места.

Машина резко развернулась – перпендикулярно земле, сорвавшись вниз. Юка с Маей схватились за руки: это была их любимая часть – падение в бездну.

Вскоре их корабль причалил: Мая с радостью покинула тьму салона, Юка же напряглась, – яркие очертания слепили ее.

Дворецкий, выглянув украдкой, открыл им двери; когда они вошли, он исчез. Гусь задержался на улице. Парадная лестница поднималась крыльями вверх на обрушившийся этаж. Хоть клуб и казался пустым, в его стенах гулял постоянный монотонный шепот.

– Слышишь? Мел-мора какая-то… – шепнула Юка.

Мая засмеялась, подзадоривая Юку. Увидев ноль реакции подруги, она отозвалась серьезным тоном:

– Может, это нас?..

Не отреагировав на слова, Юка крикнула в никуда:

– Мы пришли!

Никто не отозвался. Сестры прошли вперед и остановились в центре холла.

– Там что-то двигается, – сказала Мая, устремляя взгляд на стену лестничного пролета, вибрирующую едва уловимой зыбью.

Юка решила приблизиться, чтобы убедиться в реальности увиденного. Едва касаясь, она притронулась к зыби, – на лице отразилось мерцание голубых и красных цветов.

– Очень странно. Я бы решила… что это портал. Надо бы спросить у Рокосуда, – сказала Юка, задержав на Мае настороженный взгляд. Просунув руку глубже, ощущая покалывание, сменившееся жжением по всему телу, она не заметила, как очутилась во тьме.

Мая похлопала глазами, осознавая произошедшее. Приблизила ладонь к порталу. В тот момент, когда зашел гусь, что-то ей крикнув, она устремила руку вглубь.

Вокруг стояла тьма, отчего сестры не догадывались, что они рядом, если бы…

Ощутив, как клаустрофобия медленно сдавливает ее, Юка стала себя утешать:

– Я жива, это просто ночь…

Мая на радостях бросилась к сестре в объятия:

– Какое счастье, что ты рядом!

Юку затрусило при ее словах: теперь она сомневалась, что это не воображение, – но бездонная чернота пугала сильнее.

– Успокойся, цветочек, все хорошо!.. – выдержав паузу, Мая задумалась. – Но… только… что же теперь? – в прежде безмятежном голосе прозвучала озабоченность. Юку это несколько успокоило: ощущение, что кто-то боится больше, придало ей сил. Раз не она одна видит это, значит, она не сошла с ума и все поправимо. Мая обняла Юку и, задрожав, заплакала навзрыд:

– И зачем ты его трогала? – умоляюще спрашивала она, прижимаясь головой к Юкиной груди.

– Хочешь, сказку расскажу?.. – предложила Юка в ответ.

Мая помолчала и выдавила:

– Да…

– Жила себе девочка, не совсем простая. И была она неразлучна, – Юка ткнула ее под ребро, отчего та отстранилась, засмеявшись сквозь слезы, – с другой такой девочкой. Вместе они росли и преодолевали трудности… Они боролись за все то чудесное, что осталось в мире, хотя никогда не были уверены, что для них есть место в нем, – ведь они не были как все. Поэтому они нашли себе семью – этот клуб. Сколько нам было, лет четырнадцать? – спросила Юка.

– Да… прекрасное было время… – отвечала Мая с придыханием.

– Еще будет, Мая. Так вот… Здесь мы в безопасности, потому что это – наш дом. А если это не так, то что нам терять? Но это совсем не конец сказки, – бодро довершила Юка.

– Очень красивая, добрая сказка, – отвечала Мая, шмыгая и всхлипывая.

– Я же знаю, как ты их любишь! – добавила Юка, оглядываясь и разубеждаясь в сказанном. Все-таки тьма оказалась сильнее ее воображения.

И хотя в душе Юка оспорила бы преувеличенное значение клуба – пусть и для себя самой, – Маино спокойствие было для нее важнее.

Тьма вокруг казалась непроницаемо-черной. Послышался низкочастотный шум, похожий на движение грузовика. Поначалу звук был прерывистый, но спустя время стал постоянным.