– Мне не лучше, но и не хуже.

– Хорошо. Обычно всем становится легче, когда они выговариваются. Так что возможно такой эффект появится в будущем, когда мы будем разбирать всю более подробно.

Мейз не хотела.

– Знаешь ли ты, как работает психология?

– Я всё рассказываю, вы даёте советы, разве нет? – выгнула бровь Барнс.

– Нет, вовсе нет, – покачала головой Соул. – Психолог не даёт советы. Он просто становится тем, кого тебе не хватает, и даёт тебе то, чего не хватает. Я выслушаю тебя, направляя по твоим же мыслям, а по итогу тебе станет легче. Но не волшебным образом. Ты справишься со всем, что произошло.

– Прямо справлюсь? – Мейз была настроена скептично.

– Не в том плане, что это совсем исчезнет. Но ты сможешь оставить прошлое в прошлом.

Мейз хмыкнула, задумчиво покусывая губы. Это было хорошо, но при том ей всё ещё нужна вся её ненависть, чтобы совершить задуманное.

– Это будет работать, пока ты этого желаешь сама. Только тогда ты установишь контакт с бессознательной частью своего мозга, существенной частью психики, – пояснила Соул. Мейз внимательно её слушала. – Психика это как айсберг, где верхняя зримая часть – это сознание, а бессознание – огромная глыба под водой. Её мы и будем исследовать.

– Хорошо.

***

День, казалось, пролетел. Мейз сходила на занятия, встретила Мамона, пошла к психологу, поела, пришла, что-то поделала, и вот уже девять вечера. Сам Мамон как будто пропал, но ее комната была просто завалена сладким. Ни к чему она не прикоснулась.

Она лежала в ванной, наслаждаясь ее теплотой и рассматривая шрамы от порезов, когда вдруг мерзкий голос заставил ее чуть ли не подпрыгнуть, прикрывая свою наготу.

– Тебе понравится на моем кругу, сладкая конфетка, – проскрипел он, опираясь на трость и выпуская сигаретный дым. Его ничуть не смущал ее вид. – Сладкое вино, – Мамон противно облизнулся. Мейз аж передернуло. – С хорошей температурой, – заметил он.

"Ага, под тысячу градусов", – хмыкнула в своей голове девушка.

– Грешники упиваются им и тонут каждую секунду своего нахождения там. А когда уходят в глубь, – он радостно расплылся в улыбке, начиная причмокивать, будто ел что-то очень вкусное. – Их страх такой сладкий.

"Мамон питается страхом? Они все питаются страхом?"

– Выйди отсюда. – Мейз едва держалась, чтобы не кричать.

– Чего ты стесняешься, конфетка? – рассмеялся демон. – Я миллионы лет наблюдаю за сношением грешников на кокаиновых островах. Им таак больно, но они не могут остановиться, – он опять причмокнул. Это было омерзительно.

– Мне плевать. Вышел! – наконец вскричала она. Благо попросила Сандру нарисовать ей руны тишины.

– Ты не захочешь, – он щелкнул пальцами и вода в ванне заменилась на вино.

Мейз от возмущения даже вскочила, мгновенно прикрываясь полотенцем. Мамон решил, что ей может понравиться купаться в алкоголе?! Да она сейчас же разнесет его на атомы и низвергнет в Ад!

– Я. Сказала. – она перешагнула бортик ванной и встала на пол. Глаза начинали гореть огнем. – Пошел. – еще шаг. – Вон! – топнула она ногой, и неизведанная волна снесла Мамона, развеивая его как иллюзию.

Мейз тут же удивилась, совсем не ожидая от себя такого. И лучше бы не делала… Дверь распахнулась, столик перевернулся, а все вещи на нем влетели в стену. Да, удар вышел мощный…

Она посмотрела назад – вода вновь была водой, вперед – все иллюзии сладостей пропали. Кроме двух.

Мейз, придерживая полотенце, подошла к дивану. Плитка шоколада и пакет мармелада. Это часть иллюзий Мамона или… принесли ее двенадцатые? Но как они попали в комнату? Они могли попасть в комнату?

И вдруг в комнату постучали. Мейз дернулась и хотела было открыть, но вспомнила про свой вид.