Английский и литература прошли с госпожой Ферес – самой утонченной дамой, которую Мейз когда-либо видела. Пока та восхищенно рассуждала о "Метаморфозах" Кафки, Шимун и Кетч мастерски пародировали ее манеры.

Мейз даже не заметила шоколадный фонтан, появившийся на ее парте, пока сдерживала смех. И проигнорировала конфету, найденную в сумке среди тетрадей.

Но после литературы настроение снова упало. Она почти уверена, что первую прогулку ей разрешат не раньше, чем через несколько месяцев. Может, к Рождеству. Если в этом году оно будет нормальным…

Мейз ненавидела праздники – повод для отца напиться. Последнее Рождество она пряталась под столом. Тогда Барнс ненавидела свою жизнь, а теперь… Она свободна от страха. Даже дышать стало легче. Пока не вспоминала о связи с Суми.

– Мы уходим. Остаешься? – спросил Джейс у Сандры. Та лишь приподняла бровь. Мейз тоскливо посмотрела на нее. "Она остается из-за меня?"

– Новенькая, тебе что-нибудь принести? – прервал ее мысли Кетч, поправляя сумку.

– Нет, – замотала головой Мейз, но парни переглянулись.

– Шоколад или мармелад?

– Ребята, не надо, – вздохнула она, но те уже не слушали.

– Все, – сказали девчонки. – Си, тебе как обычно?

Получив кивок, шестеро помахали и ушли. Сандра и Мейз отправились на следующую пару.

– Можешь все полтора часа заниматься своими делами, он вряд ли придет, – сказала Сандра, усаживаясь на стол с книгой. – А если придет, будет ныть.

Она погрузилась в чтение, не собираясь разговаривать. С Сандрой было комфортно – та не болтала попусту, все понимала и не осуждала. Мейз достала листок и начала записывать все, что знала. "Пора завести дневник".

– Сколько лет Суми? – спросила она через несколько минут.

– Наверное, сорок, – пожала плечами Сандра, не отрываясь от книги.

Мейз задала еще несколько вопросов, на которые та так же спокойно отвечала. Редд была флегматична, и это хорошо – никаких лишних расспросов.

– Вы серьезно остались? – разочарованно вздохнул мужчина, вошедший ближе к концу пары.

– Здравствуйте, мистер Гимель, – Сандра даже не подняла глаз от книги.

– Ох уж эти двенадцатые, – закатил он глаза, садясь за учительский стол. – Если уходите – то давайте уж все.

– Мейз нельзя выходить, – заметила Сандра.

– А, новенькая, – Гимель наконец взглянул на нее. Мейз не нравился такой интерес, но все так делали при первой встрече. – Мейз Барнс, верно?

– Да.

– Звезды предупредили меня о вашем приходе несколько недель назад, – заявил он, откидываясь на стуле и поглаживая бороду. Мейз взглянула на Сандру, но та не реагировала. "Неужели правда?"

– Они еще что-то сказали обо мне? – спросила Мейз. Гимель усмехнулся.

– Вы решительны. Но омрачены, – наклонил голову.

Мейз застыла. Внутри нее будто боролись две личности: одна хотела сбежать, другая – гордо улыбнуться. Она сохраняла нейтральное выражение.

– Точнее не скажешь.

Мейз резко повернулась к входу. Там стоял толстый мужчина в потрепанном фраке, опираясь на трость. Он выпускал клубы сигаретного дыма, мерзко ухмыляясь. В окно ударила молния, на мгновение осветив корону из дыма, который плескался в его глазах.

– Опять дождь! Звезд не видно будет, – вздохнул Гимель. Но Мейз уже не слушала.

Мамон явился.

Мамон был ужасен. У Мейз вызывало омерзение буквально всё в нём: грязная одежда, огромный живот, все четыре подбородка, небритое лицо, измазанное в соусе, жёлтые зубы, сигаретный дым и похабная искра в серый глазах.

Он напоминал ей отца, который выглядел едва ли в половину так же отвратительно.

Мейз ненавидела любое проявление дискриминации, да и сама была вовсе не красоткой, полнота долго не давала ей жить спокойно. Но смотреть спокойно на эту свинью во фраке она не могла.