Я напрягаюсь, потому что никогда не делала этого раньше. Парни много раз меня вылизывали, но я никогда не была сверху, не сидела на чьем-то лице, как на троне, будто какая-то королева. Мне становится стыдно даже думать об этом. Я понятия не имею, что делаю, и не хочу причинить ему боль, если сделаю что-то не так.

Я пытаюсь встать и отодвинуться от него, но руки Рэнсома крепко держат меня за бедра.

– Ты не обязан… – Я слегка извиваюсь, качая головой. – Что, если я задушу тебя? Что, если…

Он обрывает меня, крепче сжимая мои бедра.

– Я хочу утонуть в тебе, красавица, – хрипло бормочет он. – Я хочу, чтобы ты вылила мне на лицо все соки, что в тебе есть. Я хочу задохнуться в твоей киске.

Господи, вот же паршивец.

Его слова действуют как чертов наркотик, и я не могу сдержать тихий стон, что срывается с губ. Я тяжело дышу, глядя на него сверху вниз. Рэнсом смотрит прямо на меня и ухмыляется.

Он ясно видит, как я возбуждена, несмотря на мои опасения, поэтому высовывает язык и облизывает мое бедро, а после задевает нежную кожу зубами, заставляя меня задрожать.

– Побудь плохой девочкой, – призывает он меня. – Покатайся на моем лице, ангел. Бери все, что хочешь.

Я облизываю губы, борясь с собой. Но больше всего на свете я доверяю Рэнсому. Если он говорит, что хочет этого, я ему верю. И, судя по тому, как отчаянно, по-собственнически он поцеловал меня, когда только вошел, может, сейчас ему это тоже нужно.

Я снова устраиваюсь на его лице, все еще стараясь не причинить ему боль и не перекрыть дыхание. Но позволяю ему получить доступ к своей киске, раскрыть меня еще шире. Он притягивает меня ровно туда, куда хочет.

Когда он впервые прикасается языком к чувствительной плоти, я издаю низкий и глубокий стон. Это так приятно. Рэнсом уже понял, что именно мне нравится. Он лижет и водит кругами по моим влажным складочкам, погружая свой язык во влагалище и выходя из него, но никогда не проникая полностью.

– О, боже, – выдыхаю я, когда он проводит кончиком языка по клитору, заставляя меня содрогаться. – Рэнсом, как же…

Он посмеивается, но звук заглушается моей влагой.

– Я еще даже не начал, красавица. Я заставлю тебя кричать.

– Черт, – стону я, и низ моего живота напрягается.

Рэнсом не останавливается. Даже не замедляется. Такое ощущение, будто он желает пировать мною, пока не проглотит целиком, и, судя по тому, как мое тело дрожит от желания, оно явно не против.

Когда он наконец чуть отстраняется, чтобы перевести дыхание, его губы и подбородок блестят от моего возбуждения. Удерживая мой взгляд, он демонстративно проводит языком по губам, медленно очерчивая линию.

– Ты охренительно вкусная, – говорит он, и его сине-зеленые глаза затуманиваются от желания. – Чем больше ты возбуждаешься, тем вкуснее ты становишься. Это, мать твою, самое сладкое, что я когда-либо ел. Я не могу насытиться тобой, малышка.

Он снова ныряет в меня и на этот раз полностью погружает язык. Ощущается не так, как член или даже несколько пальцев, но все равно приятно. Теперь я чувствую и верхнюю, и нижнюю части его пирсинга, что добавляет новых ощущений.

Рэнсом несколько раз вводит и выводит язык, пока я не становлюсь насквозь влажной, а затем принимается вылизывать, словно хочет выпить все. Словно мое возбуждение принадлежит ему.

– Вот так, – ободряюще бормочет он. – Не думай ни о чем другом, просто позволь себе насладиться этим. Дай мне почувствовать, какая ты развратная девчонка.

Мое тело начинает дрожать еще сильнее, и я хватаюсь руками за подлокотник дивана, держась изо всех сил. Та часть моего мозга, что была не уверена, определенно отключилась, оставив только ту, которая безумно хочет сделать это.