– Черт, черт, черт, черт, черт…

Слова звучат почти как заклинание, каждое сопровождается движением моих бедер. Я двигаю тазом так, что он соприкасается с его языком, а теплое, влажное касание к моему клитору вызывает во мне бесконечную волну удовольствия.

Рэнсом продолжает свое действо, его пальцы сжимаются так сильно, что оставляют синяки на моих бедрах, язык начинает двигаться быстрее. Он прижимает меня к себе так сильно, что я действительно оказываюсь у него на лице.

– Ты так хорош в этом, – хнычу я, закрывая веки. – Боже мой, ты так чертовски хорош…

Слова так и сыплются бесконечным лепетом, и я знаю, что не смогла бы сдержать их, даже если бы попыталась. Честно, в голове и не мелькает осознание, что я вообще несу. Это просто реакция на сильнейшие ощущения, что пронзают мой позвоночник и скапливаются внизу живота.

– Твой рот, Рэнсом. Твой гребаный рот. Я просто… это так…

Слова заглушает стон. Экстаз грозит затянуть меня в пучину, и я запрокидываю голову. Везде, к чему прикасается язык Рэнсома, везде, где он лижет, я чувствую возбуждение. Мое тело гудит, как пчелиный улей, и я ощущаю себя грязной и могущественной в лучшем смысле этого слова. Как будто его лицо действительно мой трон, и таким образом он хочет почтить меня.

Вместо того, чтобы держаться за подлокотник, я запускаю пальцы в его мягкие каштановые волосы и прижимаюсь к нему, делая именно то, чего он от меня хотел. Я срываюсь с цепи, подгоняемая желанием и бешеным биением своего пульса.

И Рэнсом позволяет мне. Он стонет, уткнувшись в мою влажную плоть, и я знаю, что если бы у меня хватило духу оглянуться через плечо, я бы увидела, какой он уже твердый. Как сильно он меня хочет.

То, как я тяну его за волосы, кажется, что-то в нем высвобождает, и он набрасывается на мою киску еще сильнее, посасывая клитор и не оставляя ни дюйма моего тела нетронутым. Я двигаю бедрами, прижимаясь к его лицу, и хватаю ртом воздух, поддаваясь чувству отчаяния, которое охватывает меня.

– Ох, черт, – стону я. – Я… я сейчас…

Рэнсом вслепую протягивает руку и обхватывает ладонями мои сиськи, затем начинает играть с сосками. Он сжимает и перекатывает их между пальцами, оттягивая так, что по мне пробегает еще больше жара.

Я запрокидываю голову, и с губ срывается бессловесный стон удовольствия. Я так близко. Я прямо на краю, дрожу на грани сильнейшего оргазма.

Все еще держа одну руку у меня на груди, Рэнсом опускает вторую руку вниз и проводит ею по моей спине и по выпуклости задницы. Затем скользит пальцем между моих ягодиц, и когда он прижимается к моей задней дырочке, я издаю сдавленный звук шока и удовольствия.

Внезапного всплеска ощущений оказывается достаточно, чтобы снять напряжение, которое нарастало внутри меня, и я с головой ухожу в оргазм, более сильный, чем любой, что я испытывала раньше.

Я кончаю, сильно, жестко, ныряю в кайф в головой, но ощущения на этот раз совсем иные. Впервые в жизни оргазм заставляет меня буквально фонтанировать – из меня выплескивается горячая жидкость, а все тело трясет от наслаждения.

Я убираю руки от волос Рэнсома и слегка приподнимаюсь, смущенная и испуганная.

– Боже мой, прости меня! – удается пискнуть мне. – Э… такого раньше никогда не случалось.

Нижняя часть лица Рэнсома мокрая, но, когда он поднимает на меня взгляд, в выражении его лица нет отвращения. Только обжигающий жар.

– Простить? – Его голос хриплый. – За что? Это самое горячее ощущение в моей гребаной жизни. Ты настолько расслабилась со мной, что залила мне лицо. Черт, ангел. Я запомню это навсегда.

Мои щеки заливает румянец, но прежде, чем успеваю ответить, он поднимает меня, словно я ничего не вешу, и выскальзывает из-под меня. После ставит меня так, чтобы мои колени были на полу, а верхняя часть тела лежала на диване, затем встает позади. Когда я оглядываюсь через плечо, Рэнсом проводит рукой по подбородку и облизывает пальцы и губы, как будто не хочет пропустить ни капли.