– На сегодня ковырнём все, что сможем! А после вернёмся с нормальным инструментом! – постучала уже подобранной катаной по створам интригующих гермоврат Агидель.

– Чует мое сердце, есть там чем разжиться!

– Как-бы не оказалось там какой химической бяки или с пяток таких же засранцев! – негаданно указал в сторону карачуна новенький.

Агидель, обернувшись, как-то нерешительно облизнула верхнюю губу, а прочие на раз побледнели от такой вариации событий.

– Возьмём П.З.Р.К., знаю я, где можно разжиться! – уже не так уверено обмолвилась предводительница, приближаясь к низверженному механическому демону. – Ну, красавец, пора глянуть и в твои недра! Один его изотопный блок, как и процессорная матрица стоит под сорокет на черном рынке! – мечтательно обронила она, жестом властолюбивого сёгуна примеряясь к удару катаны.

Стримеры, обнажив вибро-клинки, разбрелись шакалить по базе, вскрывать опричников и мародёрствовать по уцелевшим модульным казармам.

Юноша, сев на лапу карачуна, неотрывно смотрел, как мастерски фехтуя, пробивалась сквозь внешнюю оболочку Агидель, играя своим видом, отточенностью движений и нисколь не порченной киберимплантами красотой, на струнах души Рийго.

Дневной свет после сбоящего освещения подземных туннелей резанул глаза, в голову заполз неизменный всепоглощающий гам человейника, обрывки реклам, голосов, музыки и гудения транспорта.

– Не теряйся, будем на связи! – подмигнула ему Аги, уже облачённая в чистый эквивалент своих обтягивающих штанов, короткую куртку-бомбер стоячего ворота, да высокие до колена сапоги на металлических массивных замках.

Нацепив очки-авиаторы, она, закинув поудобнее сумку на плечо, двинула вместе со своей сворой лютых головорезов, а ныне друзей Рийго, в сторону людского потока, пестрящего светодиодными нитями и пестрым дизайном одежды, прореженного разных цветов человекообразными дронами вспомогательных бытовых назначений.

Рийго, вздохнув, окинул насаждение модернистских преломлённых ровными углами форм небоскребов, плотью стекла и пластика сокрывшие железные кости, затмившие синеву небес. Меж блещущих лоском облицовки высоток роились транспортными потоками БПЛА и обрисовывались трехмерными фантомами рекламные голограммы. Позади всего этого технологического лишённого души безумия, перекрыв даже высотки, высилась нерушимая стена Калевалы. Прореженный на равных отрезках циклопическими оборонными башнями вал, словно чешуёй отливающий блеском металла на стыках внешней оболочки, скрывшей пластами оцинкованной стали и хитрой вязью кабелей и труб каменное нутро, пестривший по вершинам пусковыми установками и антеннами Р.С.З.О. Один из трёх, что окольцовывали нерушимой преградой город-государство, последнюю юдоль дщерей и сынов Карелии.

Отчего-то скребанув по душе реквиемом, он припомнил зеленое живое царство, оставленное позади, даже обернулся на эскалаторы метро, чьими подсобками и старыми туннелями они выбирались в заброшенные коммуникации военных лет. Клюя себя за нерешительность, посетовал о не высказанном предложении группе как-нибудь выбраться наружу не безумной затеей, а просто так посидеть на бережке речки, разложившись палатками, да потравить байки уже во мраке ночи, разгоняемой отсветами костра и безбрежным океаном звезд. Звёзды, их манящий неизведанным, холодный свет, ныне к великой скорби юноши, практически оставил Калевалу, после заката Пяйвятар (Солнца) пульсирующую фееричным огнём неона, туманом голограмм и отблесков, ползущим меж бессчётных огней жилых блоков.

«Виви бы точно понравилось! Как поправиться, всенепременно надо устроить!» – поймал себя на мысли Рийго, возвращаясь к действительности, теряясь в толпе, невольно становясь частью этой суетливой безразличной кляксы, практически повсеместно сокрывшей зерцала души – очи голографической периферией продвинутых очков виртуальной реальности, сменивших твердотельные гарнитуры встроенных экранов.