— А зачем сюда притопала, тоже не помнишь? — не верит он мне.

— Не своими ногами, — заверяю я. — На меня напали, и я проснулась здесь.

— Напали? — переспрашивает, опять-таки не веря.

— Похитили, так понятнее?! — Я сержусь.

— Вы мне не нравитесь, леди Сьерра. И признаюсь, я очень хотел оставить вас в том лесу. Так что, будьте добры, перестаньте мне уже врать! — Голос пронизан таким холодом, что сердце замирает.

Я смотрю в его глаза и понимаю, что опять заставила его спасать ту, кого он предпочел бы погубить.

Я вижу эту борьбу внутри него. Борьбу благородства и всепоглощающей ненависти. И вопреки всему побеждает первое.

Будь я на его месте или хоть кто-то из моих знакомых, мы бы уже сломались и позволили жажде мести ослепить нас.

Но этот мужчина продолжает оставаться собой, оставаться мужчиной. Он сражается со всем миром, однако не опустится до унижения и истязания женщины, которую презирает всеми фибрами души.

Это восхищает. И это же заставляет сердце страдать.

— Я бы сказала вам правду, если бы знала, что она собой представляет, — говорю я как можно искренне. — Но я не помню. А будучи в том доме, ничего понять не успела. Только проснулась, и все бросились искать чужаков. Видимо, вас.

Я опять лгу, надеясь, что мне поверят. Хочу сказать правду, но не решаюсь. Признаться, что украла что-то у бандитов, сродни тому, чтобы собственноручно вбить очередной гвоздь в крышку собственного гроба.

Ректор, конечно же, не верит, но прекращает бесполезный разговор. Велит сидеть тихо до прихода подмоги. Но, сколько ее ждать, сам не знает.

Я опускаюсь на белый песок, пропускаю его сквозь пальцы. Прохладный, немного сырой. Смотрю на горизонт. На синее море, на краю которого виднеется что-то, похожее на материк.

К ночи сильно холодает, однако костер разжигать мужчина не разрешает. Увидят дым — найдут. А магия тут заблокирована. Приходится сжиматься в комок и дрожать.

А Редмонду хоть бы хны. Сидит себе невозмутимо, будто бы его кожу не терзает ледяной морской ветер.

Когда мои зубы начинают стучать от озноба, этот мужчина недовольно кривится, но все-таки стягивает с себя камзол и протягивает его мне. Хочу сказать спасибо, однако знаю, что так лишь больше разозлю.

Молча кутаюсь в ткань, которая еще хранит тепло. Где-то внизу она промокла, но это мелочи. Камзол большой, и эта часть практически меня не касается.

Невольно вдыхаю запах. Такой приятный, дурманящий и будто родной. Его запах.

Эх, если бы я не оказалась в этом чертовом теле, то сделала бы все, чтобы отогреть ледяное сердце этого мужчины.

Поймав на себе мой взгляд, ректор хмурит бровь, но спрашивать ничего не собирается. Поднимается на ноги и идет ближе к морю. Там и решает просидеть всю ночь поодаль от меня.

А мне остается лишь смотреть на его широкую сильную спину и сжиматься от боли. От той боли, которую «я» ему причинила.

Если бы только был шанс все исправить… Вселиться в Тессу немногим ранее и не делать того, что сделала она. Я бы так и поступила.

А теперь приходится глядеть, как кровоточит «немое» сердце этого сильного несокрушимого мужчины.

Ректор вдруг пошатывается. И грузное мощное тело из позиции сидя резко переходит в позицию лежа. Слишком быстро, будто его подстрелили.

Я тут же вскакиваю и падаю перед ним на колени. Без сознания. Как почему?!

Кровь!

Я в ужасе смотрю на темное большое пятно, расползающееся по белой рубахе ректора. Распахиваю ткань и вижу рану на боку. Такую большую, что от ужаса зажимаю рот рукой.

Его задело одним из тех шаров? Когда? Как? Он ведь даже вида не подал, что ранен!

Отрываю кусок своей рубашки и принимаюсь промакивать кровь.