Получилось вырвать мешок из рук какого-то раба. Тот что-то крякнул, и я поспешила скрыться в толпе. То есть, попыталась: мешок был тяжеленым и потянул меня в сторону, я налетела на кого-то, но упорно шла прочь. Голые торсы, блестящие от пота, меня пинали и толкали, всюду было движение, гадкий мешок тянул в сторону. Я фактически плелась туда, куда он тянул, или куда меня пихали. В конечном итоге я вырвалась из толпы и плюхнулась на иссохшуюся землю. Нет! Нельзя было привлекать внимание. Я барахталась, не зная, то ли вставать самой, то ли тянуть за собой мешок. Все нужно было делать одновременно, меня же вот-вот схватят!

Мир замер, когда рядом показались орки, верхом на… какой-то жути. Это были здоровенные животные с рыжей шерстью, похожие на быков, только шире раза в два. Из огромных бычьих носов текли сопли, длиннющие рога в форме полумесяцев украшали блестящие кольца. Штуки четыре таких зверюги неслись на меня, шустро перебирая короткими ногами, а на их спинах подпрыгивали орки. Это был конец. Я не огорчилась — понимала, что меня не убьют и товарный вид не попортят. Тем более, стало ясно, почему рабы не разбегались: а некуда было бежать, нас окружала пустота, потрескавшаяся земля и палящее солнце.

Орки окружили меня, здоровые, со злыми глазами. Засохшая глина на них напоминала отвалившуюся кожу, словно они превращались в еще более жутких тварей. Жестко наказывать меня не стали, просто запихнули обратно в повозку и связали руки и ноги, в рот затолкали кляп. Сперва это не волновало. В голове вертелось: «Что, что делать, что?!». Но скоро мысли переключились на боль: шершавые веревки впивались в кожу и натирали, давили, запястья и щиколотки ныли. Ни почесаться, ни пот со лба вытереть.

До сих пор казалось, что скоро все закончится. Эльфы меня найдут, или еще какое чудо случится. Но время шло, стало темнеть, а я так и тряслась в повозке среди запуганных девушек. Ничего не менялось, вообще ничего, и отчаяние душило. Прошел день, потом другой, ничего не менялось, разве что мне развязали ноги и вынули кляп. Все происходило как в дурном сне: два раза в день давали воду и сушеное мясо, похожее на соленую деревяшку. Оно не прибавляло сил, еще и жара; дышать было нечем, ото всех воняло потом и хотелось удавиться, и это при том, что я ехала на повозке.

На рабов вокруг было жалко смотреть. Дни летели, кормили нас скудно, от сухой земли поднималась пыль и забивалась в ноздри. Сильные на вид мужчины просто падали от усталости, а орки криками и тумаками заставляли их подниматься. Один раз я видела, как обессиленного раба утащили в сторону; хотелось, очень хотелось думать, что его водрузили на чью-то спину.

Дни сливались в череду однообразных образов. Я серьезно думала над побегом, хотя понимала, что одна не выживу в пустыне. Может и стоило рискнуть, но рядом с орками было больше шансов, но скоро возможность была упущена.

Одним утром я увидела невдалеке город. Было полно людей, над ними возвышались треугольные крыши домов, покрытые черепицей или соломой. Раздавался гул толпы, лай собак и блеяние овец. И все они сновали в облаке пыли. Фу, эта дрянь забивалась везде, проникала внутрь с каждым вдохом, я уже боялась, что скоро высохну и превращусь в деревянный кусок мяса, которыми нас кормили. И тут орки остановились и стали собирать рабов. Все, мы приехали. Сердце быстро забилось, я озиралась и искала путь к спасению. Нужно было увидеть орчиху или ее друга с ноздрями-дырками. Меня не могли увести в город и продать!

Шанса удрать не было. Меня и еще одну девушку, по имени Дарра, привязали спиной к спине и оставили в повозке, остальных связали за руки одной длиннющей веревкой и заставили спуститься. Они плакали и ныли, мужчина в красной сутане молчал и обреченно подчинялся толчкам орков. Остальных мужчин тоже связали вместе. Они казались даже довольными, что наконец скинули ненавистные тюки. Их увели, длинной цепочкой погнали к городу под присмотром рослых орков с кнутами в руках. Остались только мы с Даррой и еще с десяток связанных мужчин, которых тоже запихнули в повозку. Мы обреченно молчали, слушая хриплый смех и тявканье орков, рассевшихся вокруг. Было страшно говорить, даже вдохнуть, но я все-таки решилась и спросила Дарру: