— Не сейчас! — тихо произнёс юноша, оттесняя её в центр круга, где она до этого стояла.

За спиной вновь на незнакомом языке заговорил Ротасий. Его голос поплыл по помещению, не оставляя ни одного зверя равнодушным. Каждый ученик с благоговением внимал этим словам и не отводил своего взора от старшего наставника.

Таня повернула голову, удивлённо посмотрела на учителя, и вдруг метнулась к нему. И настолько её движение было молниеносным, что в классе все загалдели от неожиданности. Она остановилась рядом, приподнялась на носочки, и её глаза оказались на одном уровне с нереально зелёными очами Ротасия. Вот именно в этот момент преподаватель позволил себе впервые искренне улыбнуться.

И вдруг наваждение исчезло. Татьяна быстро заморгала, отступая от преподавателя, и затравленно глядя на этого страшного человека, точнее, не человека.

— Что вы со мной сделали?

— Ничего. Я просто рассказывал о свободе, о том, что дружить с тобой — это радость, а стать одним целым, значит, зажить полной ярких красок жизнью. — Ротасий довольно улыбнулся: — А твой зверь, как ребёнок, любопытен и бесстрашен.

— А кто я? — тихо поинтересовалась Таня, не в силах справиться со своим любопытством.

— Я не уверен, но надеюсь, мы скоро это узнаем. — Подошёл ближе и подозвал к себе юношу: — Урсан, продемонстрируй ей свои способности. — И тут же снова обратился к девушке: — А ты пока попробуй вырастить лапу. Прислушайся к себе.

— Хорошо! — послушно согласилась Татьяна вся в ожидании маленького чуда.

Урсан попеременно отращивал лапу то на одной руке, то на другой, то скалил клыки, то вдруг начинал подмигивать нечеловеческими глазами, а то и вовсе — лицо покрывалось шерстью.

"Вот бы и мне так: раз — и убрал шерсть с ног, раз — и вырастил лапу! — Она вытянула руку перед собой и попробовала представить, как ногти превращаются в когти, а гладкая кожа покрывается шерстью и увеличивается в размере. — Ну же, расти!"

В аудитории вдруг стало так тихо, что было слышно, как бьётся муха о стекло. Смех раздался слева, затем справа, впереди, а через какое–то время смеялся каждый. Нет. Они ржали. До слёз. Урсан какое–то время крепился, у него дёргалась то одна щека, то другая, но потом и он не выдержал.

— Что происходит? — Ротасий обвёл веселящихся учеников строгим взглядом.

— Вот и я бы хотела это выяснить, — обиженно произнесла Таня, оборачиваясь к учителю.

Учителю вдруг как–то сразу поплохело, он даже поднял руку и попытался отогнать виденье перед собой. Потом прокашлялся и тихо спросил:

— Я ведь тебя просил вырастить лапу. — Его брови сошлись на переносице. — Зачем тебе усы?

— Какие ещё усы? — Таня нервно подёргала правым усом, затем левым и скосила глаза, заметив непонятное движение возле лица. Потрогала руками. В ужасе округлила глаза. — Не. Не. Не…

— Так. Упокойся! — Ротасий подлетел к ней и отцепил руки от усов. — Прекрати немедленно их выдёргивать! Лучше попытайся вернуть себе прежний облик.

— Но я не знаю, как это сделать. — В глазах защипали слёзы. — Я понятия не имею, как вообще такое получилось. Пожалуйста–пожалуйста, — взмолилась Таня, — скажите ему на вашем языке, чтобы засунул усы назад.

Ротасий тут же исполнил просьбу. Вот только на этот раз зверь не откликнулся.

"Как говорится: обратилась — так обратилась!"

12. Глава 12. Очаровываем и умиляем

Как Дранкива себя ни убеждала, что волнуется за Танию исключительно по одной причине: ей нужны записи, на душе всё равно было неспокойно. Ей казалось, урок проходил скучно, время тянулось бесконечно, она автоматически записывала под диктовку, но не вникала в смысл лекции. Воображение рисовало всякие ужасы — один страшнее другого, — что могло бы случиться с Таней на уроке трансформации и управления духом. И как только прозвенел звонок к окончанию урока, она забросила свои вещи в сумку и побежала к выходу. Вылетела из кабинета и помчалась по коридору, не оглянулась даже тогда, когда её окликнули соплеменницы.