Сорокалетний Павел крутил баранку своей машины, иногда заглядывая в навигатор и проверяя, нет ли впереди пробок. МКАД в эту пору бурлил, а опаздывать было невозможно. Волконский сидел рядом и разглядывал, сколько строилось вокруг высоток.

– Сегодня суббота, заказов не должно быть много.

На водителе была надета желтая фирменная майка службы бесплатной доставки «Сазон». Павлик – лысый, в очках, добродушный человечек, который успел поработать в менеджерах, таксистах, коммунальщиках. И нигде почему-то не прижился.

Когда Волконский еще руководил участком в Терриконе, он помог Павлику с документами, разыскав в ветхих папках старые сведения о составе семьи обратившегося. Между делом выяснилось, что в службе доставки, где работал Павел, есть вакансии. Роман это запомнил и отложил на потом, не предполагая, что вскоре понадобится.

Теперь приятели ехали на машинке Павлика, чтобы Волконский оценил новую работу и смог примерить ее на себя. И, возможно, тоже стал неплохо зарабатывать на нивах столичного сервиса. Потому что надо. Кредит, съем и все остальное.

– Я на прошлой неделе пятнадцать тысяч получил на карту, – продолжал Павлик, – выходил, правда и не в свои смены. Но так бывает не всегда. Посмотришь, что за доставка, походим вместе по подъездам. А потом заедем в аптеку, надо маме лекарств купить. Она у меня на заправке работает. Уборщицей. Знаешь, сын у меня в Белоруссии. Надо ему ко дню рождения ноутбук подарить. Очень было бы хорошо. Вот и упираюсь как могу, чтобы лишнюю копейку в кошель положить.

– А почему так далеко сын?

– Развелись года три назад с женой. Так, на пустом месте. Она к родителям и подалась с ребенком. Я ей машину отдал, был у меня тогда свежий «Поло». Делить нечего. Общий наследник. В первый класс вот скоро пойдет. Я год назад туда гонял, навестил. Очень дружно пообщались.

– А обратно сойтись с женой, раз дружно?

– Да нет! Уже не склеить. У нее там уже свои планы. Куда мне? В народе говорят, что покойников с кладбища назад не приносят.

– Смешно, но мрачновато.

– Ага. Вот сейчас надо не проворонить съезд. А то придется кругаля давать.

– Жаль, что у тебя так. Я своих детей хоть успел вырастить. Чтобы школу закончили, в вузы поступили. Но финал один. Даже смешно. Это знаешь, как засыпать в комнате, где на стене сидит комар.

– Это как?

– Неизбежно напьется твоей крови, когда ты будешь меньше всего к этому готов.

– Ха, – Павлик поправил очки и притих, задумавшись о своем.

– А я в семью вкладывался по полной, без резерва. Может, оттого и обидно так. У меня был старший друг – писатель Николай Струздюмов. Великий человек. И печально одинокий. Он как-то написал: «Я был как лошадь загнанная, в мыле, пришпоренная смелым ездоком…». Вот и я через голову прыгал, чтобы был достаток в семье. Ай! Не хочу все это будоражить.

– Перстень у тебя козырный, – перевел разговор на другую тему Павел, покосившись на левую руку товарища, на безымянном пальце которой действительно красовалось массивное колечко с черной вставкой внутри и дюжиной фианитов вокруг.

– Это подарок друга. Мне однажды удалось сделать ему большую услугу. Отблагодарил. Я отказывался. Но тот всучил и слово взял, что не сниму. Вот такая печальная история.

– Почему печальная?

– Дружок через время человека убил. И перстень этот мне палец жжет, откровенно. Смотри, красный, тормози!

Павлик вжал ногою педаль, отчего на заднем сиденье с глухим звуком что-то упало.

– Это там бутылка с водой у меня. Не пугайся. Блин, совсем отвлекся от дороги.

– Да, тут глаз да глаз, такой трафик. Ты пил, наверное, вчера, Павлик? Чую небольшое амбре от тебя.