– Агата, я говорил с пастором Оливером, говорил с сестрами Вирбанен, и пришел к выводу, что у Лизы-Клары были свои секреты, то, чем она не хотела делиться со всеми. Она грустила по причинам, мне пока не известным. Но с тобой она говорила много, часто, она доверяла тебе. Она никогда не рассказывала о событиях, людях, которые огорчали ее, заставляли грустить, переживать?

Агата задумалась. Посмотрела на Паула и увидела его внимательные и добрые глаза за очками, почувствовала запах лаванды, его запах, поняла его заботу о ней. Паул готов был ждать ответа долго, он не торопил ее, не терял терпения и не ослаблял внимания. Он был опытным профессионалом и мудрым человеком, проницательным и смелым. И еще – самым верным ее другом, близким человеком. Она доверяла ему, и верила, что он найдет убийцу.

– Паул, я не знаю, тайна ли это была. Скорее всего ничего тайного, просто Лиза приняла решение не говорить об этом. Именно потому, что это грустно. Она помнила, переживала, грустила, но это прошлое событие, случилось давно и она не считала нужным рассказывать о нем.

– Я слушаю. Агата.

Паул -начала Агата, – все тривиально просто. Лиза-Клара забеременела в 16 лет. Родители отправили ее в городскую клинику на аборт. Она сделала, как они велели. Все.

Паул смотрел на Агату и ждал.

– Паул, это все. Конец тайны. По понятным причинам Лиза-Клара не хотела рассказывать об этом никому.

– Тебе она рассказала.

– Я психолог. Я понимала, что ее что-то гнетет временами. Она не молодая женщина… была… И столько лет держала многие переживания в себе, без возможности выговориться. Я просто задала некоторые вопросы и получила ответы. Ты знаешь, Паул, как никто другой, чтобы получить ответ вопрос должен быть задан.

Паул задумался. Агата права. Просто говорить с людьми не достаточно, нужно спрашивать, задавать вопросы. Он всегда это понимал, но часто увлекался слушанием. Ему говорили, а он слушал. Ему казалось, что человек обязательно сам расскажет нечто важное, просто делясь сокровенным, или наоборот, в беседе об обычном, повседневном. Иногда так и получалось. Но чаще -ничего не выходило путного из таких разговоров. Люди говорят много часто для того, чтобы за словами спрятать истину или сами запутываются среди слов, и не понимают потом, куда забрели. Вопрос дает им ориентир в лабиринтах памяти. Или прекращает поток лжи, вынуждая говорить конкретно, откровенно. Потому что молчание в ответ будет признанием во лжи.

– Лиза говорила, кто был отцом ребенка? – спросил Паул.

– Я не спрашивала. Но я спрашивала, знает ли Абрам обо всем. Она ответила, что не сказала ему.

– Боже мой, я представляю насколько ей было тяжело. Мне всегда казалось, что между Абрамом и Лизой все предельно честно и открыто, это были светлые отношения. – сказал Паул.

– Не драматизируй, Паул. Лиза не врала, она просто не сказала. Вероятно, по каким-то причинам, не посчитала нужным сказать и важным для Абрама знать обо всей этой истории. Ей было тяжело, потому что она переживала свои чувства в одиночестве, но их отношения были светлыми и теплыми, безусловно. – возразила Агата.

А смог бы Абрам помочь Лизе- Кларе исцелиться от ее раны? – подумал Паул. Скорее всего Лиза так не думала. У нас всех есть то, о чем мы молчим, пока нам не зададут вопрос. И кто бы его не задал, мы отвечаем и получаем временное облегчение в скорби, грусти, страхе. Потому что всегда ждем этого исцеляющего вопроса.

– Необходимо все же будет выяснить, кто был отец ребенка. Кто бы мог помочь, кто знал Лизу -Клару в ее 16 лет?

– Лиса Ниеминен. Она наверняка все знает. И знает обо всем точно. – ответила Агата.