– Надо всегда держать удар.

– Да, Томчик, ты абсолютно прав. Но... Но порой... иногда инженеры тупят и собирают какое-то... гуано на колесах. Понимаешь меня?

– Конечно, – кивнул бармен и налил еще водки.

– Наша машина в этом году – кусок говна. Говно! Они слепилили мой болид из теплого говна. Понимаешь?

– Из теплого говна, – повторил за мной Томас и рассмешил меня своей невозмутимостью.

– Тебе такие истории, наверное, рассказывают каждый год, да?

– Есть такое, – отмахнулся парень. – Но ты говори, я не против.

– Да. Вот только нечего говорить. Я не знаю, что теперь говорить. И что теперь делать. Я теперь не гонщица. Не чемпионка. И фамилию Шварцман мне никогда не носить... Вот же гадство, – ругнулась я и влила в рот еще один дринк.

В этот момент кто-то ко мне подсел. Причем даже не мужчина, голодный к ласкам пьяных гонщиц. Это была...

– Добрый вечер, Мария, – Том учтиво поздоровался с гостьей и добавил: – Вам как обычно?

– Да, Томас, будь так любезен, – ответила женщина в меховом боа.

Ее броский макияж говорил об одном из двух: передо мной либо проститутка-трансгендер, либо какая-то очень модная дама, на которую равняются школьницы в инстаграме.

– Это же вы, – буркнула я спиртовой отрыжкой. – Вы та певица... Мария... эм...

– Мария Гранде, - с легким раздражением сказала барышня и забросила на плечо сползший мех.

– Ева - вице-чемпион Формулы-2, – отрекомендовал меня Томас.

– О, в самом деле? - удивилась поп-дива и присосалась к трубочке коктейля. – А почему не чемпион, без "вице"? – добавила она, втянув в себя треть стакана.

– Ну, так вышло, что... – пыталась я найти понятные слова.

– Ты что, не могла обогнать этих самодовольных пацанов?!

– Они слишком быстры на прямых. Как бы я ни приближалась к Строллу, он всегда отрывался от меня на прямых отрезках.

– Надо было ножкой педаль жать сильнее. Как в кино показывают: видишь, что тебя обгоняют – педаль газа просто жмешь сильно-пресильно и передачи переключаешь да почаще. Палкой вот этой вот...

– У нас нет палок.

– Боженьки, как же девушке да без палки? – то ли в шутку, то ли всерьез ляпнула Мария. От этого у парня за столиком пиво брызнуло из носа...

– У нас на руле просто кнопки, и мы переключаем ими передачи.

– О, удобно. Наверное, – пожала плечами певица. – Я-то обычно на заднем диване езжу. И чтобы с мальчиками красивыми... Люблю роскошь, знаешь ли.

– А я... а я люблю гонки. Просто жить без них не могу. Еще с детства в картах ковырялась с отцом... Да, – вздохнула я и умолкла.

– Ну, – причмокнула Мария, – второе место – не так уж и плохо. Разве я не права, а, Ева?

– Да, конечно.

– В следующем году станешь первой. Вот потренируешься кнопочки эти на руле клацать и...

– Нет, не стану... – принялась я вдруг реветь.

– Чего это?

– Я осталась без команды.

– Новую найдешь.

– От меня ушел спонсор.

– Нового найдешь, этих спонсоров, – усмехнулась Мария, – пруд пруди.

– Мне запретили выступать в Формуле-2, – сотрясала я воздух, пытаясь объяснить, насколько серьезная у меня проблема.

– Ну, пф-ф-ф... – искала решение моя новая подруга. – Ну и фиг с ней, с этой Формулой-2 – иди уже в Формулу-1. Чего тебе в девках засиживаться?

– Нет.

– Что нет? Почему ты не хочешь? Там и машины покруче будут, и платят больше, и парней красивых, богатых, НЕЖЕНАТЫХ! – сделала акцент Мария на последнем слове. – А ведь девочек в Формуле-1 нет ни одной. Их никогда там и не было почему-то.

– Ага, это знак, – продолжалось мое самобичевание.

Но Мария не собиралась от меня отставать:

– Точно! Это знак – знак, что ты должна собрать сопли в кулачек и стать той самой первой бабой, которая закрутит... эти ваши... как их там... А, бублики.