Мне передали небольшой сверток. И я принял его с благодарностью, как и полагается рабу, низко опустив голову в пол.

— Я говорила про глаза! — резко одернула новая хозяйка, когда я уже сделал шаг назад, не поворачиваясь к ней спиной. — Больше чтоб не смел опускать голову. Не люблю.

Тут же вскинул взгляд на нее. Действительно, она говорила! Вот дурень… Но я думал, этот приказ подходит только для постельных игр. Ошибся. Готов понести наказание.

Всем своим видом выразил вину.

Девушка махнула рукой в сторону двери.

— Иди уже.

Я не стал заставлять ее повторять дважды, пулей вылетая за дверь. Сердце колотилось где-то в горле. Я обязан задержаться здесь! Так. Расчет девушке, ужин на двоих, душ, одежда.

Посмотрел на измятые Храмовые штаны на себе. Да и вид у меня наверняка не такой презентабельный, как вчера. Косметика могла и размазаться. Волосы растрепаны… Что она обо мне подумает, увидев таким? Прижал поближе к сердцу сверток с одеждой, давая себе буквально пару мгновений успокоиться и собраться, а затем быстрым шагом пошел на кухню, благо дорогу со вчерашнего дня запомнил хорошо.

— Доброе утро, — поздоровался, увидев у плиты женщину в высоком чепце с рюшами. Страх вновь поднял голову. А если не понравлюсь прислуге этого дома? В школе рассказывали, что бывают ситуации, когда прислуга может запросто подставить и инициировать продажу неугодного раба. Очень важно иметь дружественные отношения со всеми, а я пришел с такими вестями! Вдруг вчерашняя служанка и есть эта женщина, я же не видел ее. А вдруг это ее дочь или сестра, или…

— А ты кто такой? — Меня наконец заметили, рассматривая с удивлением и неким интересом.

Сильнее прижал к груди сверток. Если бы госпожа позволила мне самому выбирать порядок действий, я бы лучше сначала принял душ и оделся, а потом спустился на кухню, чтобы не стоять тут на всеобщем обозрении фактически голым, в одних лишь полупрозрачных штанах.

— Я новый раб госпожи, — пояснил, надеясь, что за самовольно взятый статус меня не накажут. Фактически ведь понятия не имел, принадлежу ли хозяйке по-настоящему. — Она приказала сказать вам, что надо дать провинившейся вчера прислуге расчет и что вечером у нее будет гость и требуется приготовить ужин на двоих.

Кстати, надо будет еще сегодня выяснить свое место жительства. Понятное дело: раз у госпожи гость и будет ужин на двоих, то в комнате мне никто не будет уже рад, да и госпожа говорила, что что-то выделит…

От мыслей о госте на душе становилось тяжко, ведь это мне сейчас важно закрепиться здесь, понравиться… Но я же ничего не знаю о госпоже. А вдруг у нее уже есть любовник, и я вчера просто под руку попался? А вдруг даже есть жених или муж? Надо узнать прежде чем действовать. А то не хотелось бы потом пытаться оправдываться и юлить еще перед кем-то, кому перебегу дорогу своим нелепым соблазнением.

— Раб? — Взгляд женщины остановился на моей шее, видимо, оценивая рабский ошейник. Она хмыкнула. — Интересно. А провинился кто? Неужто Ее Высочество эту дуру Тинку на горячем поймала наконец?

Я замер, ощущая, как внутри поднимается волнение. Ее Высочество? Высочество? Принцесса? Госпожа — принцесса? Теперь становится понятно, почему управляющий так лебезил перед ней, но… Насколько знаю, у Империи есть всего одна принцесса. И она наследная. Старшая дочь нашего славного императора. Вот это я попал…

— Я не знаю, — опустил взгляд к полу, стараясь скрыть страх. — Знаю лишь, что она кого-то уволила, когда зашла в гостевую комнату. Это было поздно вечером.

Повариха хмыкнула.

— Тебя, что ли, в гостевой разместили? — Она оценивающе еще раз прошлась по мне взглядом. Ее любопытство ощущалось почти физически. — Недурно. Ужин на двоих говоришь, хорошо. Предпочтения?