Да и не буду же я в этой спальне баррикадироваться.

Действовать по обстоятельствам — вот мой нынешний ориентир.

Всё, о чём мне сейчас нужно думать, это родные. Я делаю это ради них, я на всё пойду ради них, поэтому никаких сделок к собственным страхом.

Поднимай свою задницу с пола, Александра.

Не заставляй Разумовского воображать, будто он тебя запугал своими жестокими играми.

Да, он силён, он опасен и… ну, он умеет создавать впечатление стихийной силы, которой почти невозможно противостоять.

Но однажды мне уже удалось его подкосить. Пусть на дистанции, но всё-таки удалось.

А значит, он не так уж непобедим и не всесилен.

Зачитывая про себя, эту нехитрую мантру, я поплескала в лицо холодной водой, привела в порядок растрепавшиеся волосы и отправилась вниз, навстречу неизвестности. Правда, сейчас ведомая не столько силой воли как таковой, сколько усилившимся чувством голода.

По уже известной мне дороге на кухню я повстречала пару кивнувших мне горничных и какого-то парня в костюме.

Они вели себя так, будто я всегда тут жила. И пока непонятно, стоило ли расценивать это как странность.

До кухни я добралась без приключений. Потому что приключения ждали меня на кухне.

Разумовский будто знал, что я тут появлюсь. Он поджидал меня во главе обеденного стола. Не сидел, а стоял, упёршись ладонями в отделанную под мрамор столешницу, и что-то читал на лежавшем перед ним планшете. Душу бы отдала, чтобы туда заглянуть!

Завидев меня, он протянул руку к тарелке с целой горой сэндвичей и пододвинул её по направлению ко мне.

— Котёнок покинул своё убежище, — констатировал он, вернувшись к планшету. — Завтракай. Сейчас принесут свежий кофе. И поговорим.

11. Глава 11

В его планы совсем не входило вот так с наскока её запугивать. Но и она не вела себя так, как он предполагал.

Душой Давид не кривил — девчонка выглядела ангелочком. Но стоило бы догадаться — такое пусть с виду и нежное создание не полезло бы в чужую квартиру, если бы внутреннее содержание соответствовало внешней форме.

Его чутьё подсказывало — этому нежному созданию кредит доверия выписывать не стоило. Уж точно не при таких обстоятельствах, при которых они встретились.

Он молча наблюдал за нею, пока девчонка послушно уселась за стол и принялась жевать сэндвичи. Из кухни принесли горячий крепкий кофе, и зелёные глаза загорелись. Она поблагодарила за наполненную до краёв кружку и с готовностью отхлебнула. На личике отразилось такое блаженство, что она почти зажмурилась.

Ей-богу, он не зря её котёнком назвал.

Давид в который раз невольно пропутешествовал взглядом по её фигуре.

Хотя с такими формами тут конечно больше «кошечка» подойдёт…

Он неожиданно перехватил её взгляд, чертыхнулся про себя и, погасив экран планшета, оттолкнулся от столешницы. Не позволяя себе излишней поспешности, отошёл к окну и уставился на пока ещё зелёную лужайку.

Какого чёрта, Разумовский?

Ведь и без того понятно, что её наниматели хорошо его знали. Выбор инструмента далеко не случаен.

Не Инга ли ему как-то в пылу страсти шептала: «Ох, Давид, ты ведь падок до ангелов. Даже если этот ангел порочен»?

Девчонка выглядела как невинность во плоти — вся из себя светлая и чистая. Глазищи ещё эти громадные с поволокой...

Бывшая любовница находила это исключительно милым — его тягу к чему-то светлому и чистому. Он находил это… закономерным. В его мире подобным понятиям места не было и быть не могло. Таких людей тут ели на завтрак и даже косточки не выплёвывали. Так что ничего удивительного в подобной тяге для него не было.

Другое дело, что поддаваться ей он не собирался. Такой опаснейшей глупости он не стал бы себе позволять. Он знал свои слабые стороны и надёжно их прикрывал.