***

Последние пару недель я упорно отклоняла Владкины предложения посетить школу живописи. И объясняла это тем, что хочу поскорее отойти от злополучного происшествия.

— Ты что, теперь совсем не будешь ходить на рисование? — не выдержала она. — И всё из-за того случая? Не понимаю, он что, так сильно на тебя повлиял?

— Ничего подобного. Просто даю себе время забыть.

— И долго будешь забывать? Так ты скорее забудешь, как держать в руках кисть!

— Ну чего пристала? Как раз собиралась тебе звонить. В субботу будет интересный рисунок, пойдём?

— Конечно, пойдём. Мне он тоже понравился. Я нас запишу, — обрадовалась подружка и отключилась.

В выходные занятия начинались раньше, чем в будни. Мы с Владкой встретились заранее, хотели сначала прогуляться по художественной лавке, расположенной недалеко. Я решила, что пора обзаводиться собственными холстами и красками и начинать рисовать дома.

Магазинчик оказался небольшим. Мы быстро изучили ассортимент, купили кое-что и подошли к нашему подвалу за час до начала курсов.

— Пойдём пока посидим в кафе, времени ещё полно, — предложила Владка. Я согласилась, вспомнив, что сегодня выходной, и шансов встретиться с нежелательными личностями очень мало. Действительно, кафе было полупустым, а немногочисленные посетители в джинсах и футболках совсем не напоминали предыдущую деловую публику.

Напившись кофе и немного перекусив, мы направились к выходу и нос к носу столкнулись с Матвеем Григорьевичем. "Ну он и трудоголик, даже в выходной на работе!" — мысленно возмущалась я, пока подружка мило беседовала с мужчиной. Когда мы наконец расстались, она насмешливо спросила:

— Ты чего стояла такой букой и даже пары слов не сказала?

— Зато ты болтала за двоих! Зачем рассказала, когда мы заканчиваем?

— Так спросил человек, мне что, молчать, как партизан?

— Какой из тебя партизан, ты же все секреты сразу выболтаешь, — всё ещё злилась я.

— Да ладно, чего уж, — хмыкнула подружка, — мы теперь как родные, такое вместе пережили. Чего друг друга сторониться?

— Вовсе не вместе. Мы-то были только зрителями, — упрямо уточнила я.

— Ага, зрителями! Вот пустил бы убийца в нашу сторону очередь, чтобы не оставлять свидетелей, и каюк таким зрителям! Так что мы с тобой самые непосредственные участники событий, и не спорь.

— Хорошо, не буду. Но и знакомиться с ним ближе не хочу.

— Да что с тобой такое? Обычно ты просто не обращаешь внимания на тех, кто тебе безразличен.

— Вот и на него не собираюсь обращать внимание.

— Ну-ну, тешь себя иллюзиями, только со стороны совсем другое видно. Слишком ты перебарщиваешь, на равнодушие не очень похоже.

— Всё, — снова разозлилась я, — сеанс психоаналитики закончен, платить за него всё равно не буду, так что не старайся.

— Да я по дружбе, бесплатно, — рассмеялась подружка и отстала от меня.

Всё время занятий Владкины слова не выходили у меня из головы, не давая сосредоточиться на рисовании. Я вспоминала своё поведение в последнее время и была вынуждена признать, что подружка оказалась права. То, как я себя вела, действительно выглядело необычно. Только я не считала причиной самого Матвея Григорьевича. Всё дело было в странной тревоге и смутном ощущении беспокойства, которые преследовали меня с самого первого дня знакомства с мужчиной. Я не делилась с Владкой этими чувствами — не зная их, она могла сделать из моих поступков неверные выводы. И не только она! Так что надо срочно менять своё поведение. Приняв решение, мне удалось отвлечься от неприятных мыслей и закончить картину.

Когда мы вышли на улицу, подружка хмыкнула и махнула головой.