Помни Былое. Уроки прошлого Борис Келехсаев

Летом 1959 года наша семья переехала из аварийного дома в центре Москвы на её окраину в районе Кастанаевской улицы. Рядом с новым домом на расстоянии около 70 метров проходила Белорусская железная дорога, а рядом с ж/д полотном и нашим домом размещался военный морской склад. Из окна квартиры на третьем этаже был виден высокий забор, вдоль которого сверху тянулись несколько рядов колючей проволоки, а по территории склада неторопливо прохаживался военный моряк с винтовкой за плечом.

После переезда я часто обращал внимание на дорожные неудобства и непривычные звуки, доносившиеся до меня в новом месте проживания. Основным отличием от старого двора на Арбате, где кругом присутствовали асфальтированные дороги, была непролазная грязь от ближайших строек, а также громкий шум за окном часто проезжающих мимо дома электричек и разного другого железнодорожного транспорта.

Нельзя сказать, что в центре Москвы было всегда тихо. Когда я возвращался летом домой из деревни Кривоносово Рязанской области, то ещё на вокзале, сойдя с электрички на перрон, меня оглушали громкие объявления, раздававшиеся из громкоговорителей, а выйдя на привокзальную площадь, в ушах стоял сплошной гул от бибикавших со всех сторон автомобилей.

Сейчас можно услышать звуки гудков автомобилей, о которых я вспоминаю, лишь в старых кинофильмах, к примеру, «Подкидыш», 1939 года выпуска, «Музыкальная история», 1940 года выпуска, «Весна», 1947 года выпуска. В фильме «Музыкальная история» с Лемешевым в главной роли «гудящая Москва» отражена лучше всего. А вот фильм «Подкидыш», хотя был выпущен в 1939 году, даже в 50-е годы сохранил в обиходе так ненавидевшую её Фаиной Раневской фразу: «Муля! Не нервируй меня».

Однако летом 1956 года в Москве было запрещено всем водителям наземного транспорта подавать звуковые сигналы. Москва готовилась к проведению Международного фестиваля молодежи и студентов, посему «на самом верху» приняли решение «не ударить в грязь лицом», придать столице современный и цивилизованный образ. Деревенскую манеру «шуметь по любому поводу», решили не выпячивать. Исполком принял соответствующее постановление, не забыв «убрать» с улиц инвалидов и разных попрошаек.

Зима в центре Москвы ассоциировалась у меня со снегоуборочными машинами, которые быстро убирали снег, хотя казались весьма неповоротливыми.

Самосвал, снегоуборочная машина и женский труд

Вот такая чудо-машина каждую зиму очищали проезжую часть возле нашего дома № 17 по Гоголевскому бульвару. Как-то зимой я в валенках, с лыжами перешёл переход с Гоголевского бульвара в сторону переулка Сивцев Вражек, а дорогу к дому преграждал такой снежный технический комплекс, при этом самосвал только начал пристраивался задним ходом к транспортёру. Мне было неудобно нести лыжи с палками в руках, возможно, поэтому ноги понесли меня в пространство между колёсными машинами, думал, успею проскочить. Однако из-за своей нерасторопности споткнулся, часть лыжного инвентаря выпала из рук. Я услышал крики прохожих с тротуара и увидел большие колёса самосвала, надвигающиеся на меня не спеша.

Чувство самосохранения не сработало, испугаться времени не было, а в голове мелькнула мысль, что успею подобрать выпавшее из рук лыжное снаряжение прежде, чем его раздавит огромный самосвал. Быстро поднялся на ноги, схватил в руки упавшую собственность, побежал и скрылся в родной подворотне нашего дома. Сразу побежал домой, и молчок, чтобы не схлопотать по своей шее за непредвиденный инцидент.

Сейчас, когда разглядываю фотографию уборки снега, приходит разумная мысль, что между задними колёсами самосвала и колёсами снегоуборочной машины всегда существует зазор не мене метра полтора, так что я был в полнейшей безопасности.

Ещё один специфический звук в зимнюю пору преследовал меня за окном по утрам в старом дворе, это звук железной лопаты об асфальт при расчистке его от снега.

В новом дворе понятие асфальт появилось только через несколько лет спустя. Ещё довольно долго наш новый дом окружали траншеи и рытвины, хотя в первый же год жильцы дома провели пару субботников, почистив, где можно территорию, и посадили перед подъездами молоденькие деревья. Сейчас они больше напоминают баобабы.

В новой дворовой компании я быстро прижился, здесь также, как и на Арбате любили играть в футбол, в карты, в домино. В отличие от старого двора здесь не играли в «Расшибалку» или «Пристенок» (см. книгу «Помню Арбат»), так как асфальта рядом с домом не было, однако была очень популярна игра на деньги в «Расшибец». Игра была разновидностью «Догонялочки» и «Казёночки», достаточно было найти кусок твёрдой земли, на которой чертилась черта с небольшим квадратом посередине, куда, как в «Казёночку» делали ставку в виде денежной монетки. Все монетки собирались в стопку единой стороной вверх и размещались в центре казёнки на очерченной линии, каждый участник должен был положить установленную ставку – денежную монету, обычно 15 или 20 копеек. При этом все монеты размещались по договорённости в стопку одной и той же стороной, например РЕШКОЙ. В такую стопку собиралось иногда до 10 монет, по количеству участников игры.

После этого по очереди, по жребию игрок подходил к следующей черте, отстоящей от казёнки на расстоянии метров 10–15, и совершал бросок своей биты в сторону казёнки.

В качестве такой биты часто использовали старые серебряные монеты больших габаритов или медали, но не боевые, а памятные. В наше время популярными были медали, выпущенные в 1947 году в честь 800 лет Образования Москвы. В качестве биты пятаки или другие лёгкие монеты не применялись, так как такие монеты редко долетали до КАЗЁНКИ, а при попадании в стопочку монет, поставленных на кон, редко их разбивали.

Ребята на просторах между стройками часто делали биты сами из синца. Для этого нарезали куски свинца из оплётки кабеля, экспроприированного на ближайшей стройке, после чего тот свинец помещали в пустую баночку от гуталина, и бросали её в костёр, который разводили недалеко от домов, где проводились строительные работы. Температуры огня в костре хватало, чтобы свинец плавился и принимал форму и размеры баночки для гуталина. После остывания свинец выковыривали из банок, и он вполне подходил для биты в наших играх.

По нашим правилам, если бита оказывалась в казёнке или на черте этого квадрата, то хозяин забирал весь кон внутри, если бита попадала в монеты, а они вылетали вместе с битой за пределы казёнки, то хозяин биты кричал: «Брать, собрать» и забирал сразу те монеты, которые от удара перевернулись в обратную сторону. Ему предоставлялось также право ударить по любой монетке, чтобы её перевернуть. После первой неудачи игра продолжалась до тех пор, пока все участники не бросят в сторону КАЗЁНКИ свои биты, пробуя свои способности в меткости и ловкости.