, эндокринно-шишковидного типа, наизнаночного происхождения с располагающей дравмой настояществующей в прошлом и приапической тягой к снобщению с агнатами^>23 перед когнатами^>24 фундаментально суть нащупывает под ее блудвёртливым меозом^>25 когда относится она с расположением к какому чувствяку́ она вообразово лицо. И Мм. Мы могли. Но все же какая нужда говорить? Это'сть такая ж по-человечески маленькая история как бумага может вполне вынести, в воздейственности, как звонпевал Саламан сюсюдясь с дорогачами пока так же неблефствующе взболту́пловок как Эзра^>26 какой, кот сей, котова метера^>27, метеры котова жена, метеры котовой жены лучшая половина, метеры котовой жены лучшей половины метера, и так взадее к нашим лошадкам, ибо мы также знаем, что напрочитывали мы из страниц Я Был Гонорралом, вызреливаще Балскливизма 'Шоттенбаума', что Отец Майкл об этом красном времени белого террора равняется старому режиму и Маргарет это социальная революция пока коврижки означают партийные фонды и дорогое спасибо знаменуя национальную признательность. Короче говоря, мы услышали, о Спартаке межклетзвёздном. Мы не загнаугленны еще, мертвая рука! Мы можем припомнить, слёзновольно, туманную росу^>28, и гораздо слаще^>29 былото сейчас западумает в Думбиле честно́м не успеет и год пройти. Мы совсем проплутали берега наши^>30 под добрые веселые мотивчики. Когда от приунылых мечей море поглотило старые ружья и ответ сделал храбрый О'Дуаер^>31. Но. Еst modest in verbos^>32. Пусть проститутка будет кем-бы ни стояла перед дверью и подмигивала и парковалась в форниксе^>33 около жюрильной стенки^>34 (грехгрех! грехгрех!), а кюратский^>35 что приносит крепкие воды (джинджин! джинджин!), но также, низом будь36, что много есть там заснувших меж сколькодома первыми и больжабугром последними^>37 и что прекрасное присутствие прислужных катек^>38 будет до самого жизни (!) более чем достаточным чтоб заставить любого майклочника на языке сладких пирожек заехать по адовым отвра́там в своего двойника никки^>39 и что Мэггиев чаёк, или ваше величество, если услышан как хвальбисити от какого прирожденного джентельмена это (?). Ибо если линго выпыхтенное меж газетких бездюлейшек, сколь бы в сущности ни английское, было бы проповедоваться из уст церковностарост-плётов^>40 и метафизиков в ряд и адвокетток, всесогласных, полугласных, языхульств, лесбиясных, кружев, трущобанных и фурцев^>41, где бы практика их была или где человеческий род сам был бы Пифагорейским полуторафутовцем панэпистемиона^>42, сколь бы апикально^>43 ни Волапюцким, выхрюканным и выгромленным, ихавод^>44, хабакук^>45, опанофф, уггамюг, гапаксль, гомемон^>46, ппппффф, на сельских приступках, за покрытыми шифером жилыми домами, до самых тупиков, или, когда все фрукты испа́даются^>47, под какой-нибудь мешковиной оставленной на грубовозке?

Так стало быв, любовь: дас, дас: и будет: до износа веков. Воруй нам ночь, кради мы воздух, шаль тончайший листик, мой! Предатель, плохой слухач, бравь! Молниенительный взглид, птичащий вскрик, трепет из могилы, вечнотекущий на временах. Фоейргусария^>1 йорденводы^>2; Теперь богсолнц^>3 свети на людодня дочь! Хороший трёппер, переднее замужество, плохой пробуд, скажи ад вполне; таков мужёнушкин жребий побед и поражений снова, типа он отврасти́л кьюсищи на у кого там подбакенбордок снова; она выщирпырвала их но они врастали опять. Так и что вы собираетесь с этим поделать? Ох дорогой!

Если б июнесть она совелась! Ах хо! И если б июлишь он повелся!