– Вот это роскошь… – протянула Таня, обходя сие великолепие. – Надеюсь, это не развалится по дороге?

– Не развалится, – раздался мужской голос, и из полумрака вышел высокий худой мужчина лет пятидесяти. – Я ее ремонтирую постоянно. Что делать если батюшка ваш, упокой Господь его душу, продал все подчистую!

– Нам на базар поутру надо, – я пыталась разглядеть лошадок в стойлах. Интересно, сколько их здесь?

– Надо, значит надо, – пожал плечами мужик. – Отвезу я вас на базар. А за каким добром едете? Коляска много не выдержит, там ремни на ладан дышат.

– А что же делать? – я растерялась. – Нам много чего нужно купить…

– Телегу возьмем, – он ткнул пальцем в темный угол. – Вот же она.

Так это совсем другое дело!

– А сколько времени на рынок ехать? – Таня снова по привычке прищурила глаза.

– На рассвете надоть выезжать, – ответил конюх, поглядывая на нас с удивлением. – До петухов.

– Готовь коляску и телегу. Завтра едем, – распорядилась я, и мы вышли на улицу. У меня в голове вертелась самая главная мысль, которую я и озвучила подруге: – Софья Алексеевна, а деньги у нас где?

– Деньги? – подруга растерянно хлопнула глазами. – Нет, ну они-то должны где-то быть…

– Должны, вот только есть ли у нас доступ к ним? – я повернула голову в сторону дома, машинально упирая руки в бока. – Пошли-ка нянюшку встряхнем. Она уж точно знает, где наши денежки.

– Истину глаголете, Елизавета Алексеевна, – на лице моей Тани не дрогнул ни один мускул. – А если, не приведи Господь, денежки у этого подлеца Николая Григорьевича, то я не побрезгую и к нему наведаться…

Глава 14

Аглая Игнатьевна смотрела так, будто у нас на голове выросли рога, а вокруг витало облачко серы. Хотя так смотрели все, с кем мы уже успели вступить в контакт.

– Деньги? – она растерянно развела руками. – В кабинете батюшки вашего покойного. В ящике стола, а ключ туточки… – нянюшка порылась за пазухой и показала нам ключ на шнурке. – Берегу как зеницу ока. Как только Николай Григорьевич ассигнации обменял, сразу деньги и привез вам. Приказал строжайше экономить. Мы уж сколько так живем… Он старается, следит за нашими расходами, чтобы на дольше их хватило.

– Давайте-ка теперь его нам, – Таня протянула руку ладошкой кверху. – Нам на покупки деньги нужны.

– На какие такие покупки? – Аглая Игнатьевна испуганно сжала ключ в сухоньком кулачке. – По миру нас пустить хотите? Да ладно нас, мы люди подневольные! Так сами ведь пропадете!

– Мы хотим купить рассаду и картофель на посадку, – упрямо произнесла подруга. – Нянюшка, в конце концов, это наши деньги.

– Рассаду? Картофель? – Аглая Игнатьевна от изумления даже ключ из кулачка выпустила. – Вы о чем говорите, голубки? Картофель, где ж сыскать?

– Сыщем. Огород сажать будем, – я постаралась набраться терпения, чтобы не вспылить и еще сильнее не напугать бедную женщину. – Иначе как мы зиму жить будем? На репе и свекле? А последние деньги тратить на базарах?

– Да вы не понимаете, о чем говорите! – старушка, наверное, думала, что у нас основательно повредился разум после падения. – Не растет ничего у нас! Никак не растет! Что за блажь вам в голову пришла?! Барышням об этом даже думать не надобно! Ваше дело чай пить, да решать, за кого замуж выйти, пока не поздно!

– Ключ, – Таня нахмурилась, и нянюшка, причитая, сняла шнурок с шеи.

– Берите барышни, только знайте, я – против! Что Николай Григорьевич скажет?

– Ничего он не скажет, – проворчала подруга, надевая ключ на шею. – Нам теперь его помощь не понадобится.

Теперь оставалось разобраться, где находится кабинет. Чтобы своими вопросами не вызвать подозрения у Аглаи Игнатьевны, я сказала: