Сегодня 15… Мой день рождения15 сентября, но этому олуху я мысли вслух не озвучу.

– Нет. Ничего.

– Абсолютно?

– Абсолютно, Шмелёв.

Пикап выехал за пределы города и помчался по освещенной яркими фонарями трассе. Тот факт, что Илья вез меня в противоположном от дома направлении, уже принимался как данность. Да и не хотела я возвращаться домой. Даже не знала, как смотреть в глаза отцу, что обсуждать с ним.

По счастливой случайности, когда мы приобрели участок на улице Весенней, рядом с домом Шмелёвых, в придачу к участку нам досталась дача в восьмидесяти километрах от города. Некогда там находились дома профессоров и академиков, поэтому сам дачный кооператив так и назывался «Поселок Академиков». Сами Шмелёвы имели в этом посёлке аж три домика, которые в последствии объединили в одну территорию.

Последнее время за нашей дачей присматривала бабушка. А после её смерти я приезжала туда только один раз. Без бабушкиных блинчиков, пирожков с морковью и творогом, без вышитых полотенец, горящей лампадки в правом углу, где на специальной дощечке стояли иконы, без атмосферы уюта, дом казался мне чужим. Однако, если сейчас Илья везет меня туда, возражать не стану. Вряд ли в целом мире найдется более подходящее для меня место, чем то, где когда-то жил самый теплый, самый заботливый и любящий человек на свете – моя бабуля.

Через полчаса правильного пути Шмелёв решил вдруг повернуть налево.

– Поворот дальше, – оживленно подсказала водителю.

Реакции ноль.

– Илья, – а вот на своё имя он отозвался быстро, – ты рано повернул.

– Знаешь куда везу тебя?

С секундной заминкой уточнила:

– Не «поселок Академиков»?

Ответом мне стала хитрющая гримаса.

– Так куда едем? Я не поняла, Шмелёв… Ты просто решил меня напугать, да?

– Разве я такой страшный, Варя? – он искоса бросил на меня проницательный взгляд. – Всё ещё боишься меня? – На смазливой роже расцвела плотоядная ухмылка.

Ты даже хуже, чем самый страшный грех. Настоящее зло во плоти.

Пикап вдруг резко затормозил посреди проселочной дороги, с двух сторон окруженной лесным массивом.

Ой, про "зло во плоти" я сказала вслух?

Крепкие пальцы сжали руль с такой силой, что костяшки побелели.

– Что с тобой? – испуганно бросила в тишине салона, не сводя ошарашенного взора с водителя. – Эй, Шмелёв? – вполголоса позвала парня.

Хотя какой он парень? Здоровый мужик, высокий, с широченными плечами и суровой мордой лица. Так и не скажешь, что ему всего двадцать три. Как вернулся из своей Англии, будто на десять лет постарел.

– Варь, – хрипло произнёс Илья, упрямо глядя через лобовое стекло, – скажи мне честно…

– Да? Что… что сказать – то? – растерянно просипела, не ожидая увидеть Шмелёва таким напряженно – задумчивым.

В салоне ненадолго повисла пауза. Казалось, я оглохну от этой тишины, как вдруг Илья заговорил:

– Если возьму силой… простишь меня? Потом…

– Ч-чего?! – подавилась собственными словами. – Совсем больной?

Шмелёв молча опустил голову и… начал тихо ржать.

– Господи… Ты не в себе. Не в себе! – повторяла я, словно мантру.

Смех Ильи звучал всё громче. Вот уже литые плечи начили вздрагивать, он всё никак не унимался.

– По-твоему это смешно? Капец… – тяжело выдохнула, отворачиваясь в сторону окна. – За какие грехи я здесь с тобой оказалась?

– За любовь, Варя. За твою неправильную ко мне любовь, – улыбаясь во все тридцать два, заявил Илья.

– Если на твоём телефоне есть сеть, ради Бога, позвони в дурдом, Шмелёв. Пусть пришлют шестую бригаду. Я так больше не могу.

– Нет, Варюша… У нас всё только начинается.

***

В это время в ресторане

Шмелёв вновь наполнил стаканы.