– Мам, я смотаюсь в Ригу, поброжу по городу.

– Будь осторожнее.

– Не маленькая.

Трамвай домчал до центра города за полчаса. Она сходила в Домский собор. Тишина, запах старины ей не понравились. Вырвалась на волю и побрела без всякой цели. Вот величественная, спокойная Даугава. Девушка целый час шла по мосту. Останавливалась, бросала невидимым рыбкам куски батона и мечтала. В таком городе она могла бы жить всегда. Но, увы, это лишь мечты. Они недосягаемы, как небо: другое государство, необразованная, она никак не смогла бы вписаться в чужой ландшафт.

– Ну и черт со мной, – вскрикнула девушка.

На нее подозрительно оглянулась пожилая пара. Натка показала им язык и помчалась к другому берегу.

Захотелось есть. На улице Слокас зашла в кафе. Купила бутерброд, кофе и устроилась в зарослях близлежащего парка. Чуть поодаль отдыхала стайка молодых людей. Парни покуривали, девчонки пили энергетик.

Наталка подошла к ним:

– Не прогоните?

– Присаживайся.

Парень протянул ей зажженную сигарету. Девушка почуяла знакомый специфический запах:

– Дурь не употребляю.

– Нам больше достанется.

Одна из девушек поинтересовалась:

– Ты не местная?

– Приехала в гости к тетке из Йошкар-Олы.

– Это где-то в Средней Азии?

– Наш город расположен недалеко от Казани.

– Так бы и сразу сказала.

Договорить им не дали. Группу окружили полицейские и повели в участок.

Натальей заинтересовались в первую очередь. Местную шпану здесь знали хорошо. Девушке пришлось под протокол рассказать свою историю. У нее взяли кровь и отправили в камеру.

В тесной, еще с советских времен, камере было душно. В углу на нарах примостилась девушка лет шестнадцати. Лохматая, со следами помады на лице, она олицетворяла тип современных молодых бомжей. Наталка не удержалась:

– Откуда такое чучело?

И в ответ получила град ударов. Били и другие сокамерницы, которых девушка во мраке не заметила.

Потасовка длилась недолго. Лязгнула дверь, ворвались две надзирательницы:

– Что за шум?

Одна из девушек держала выбитый зуб:

– Эта сука, – указала на Наталку, – бойню устроила.

Надзирательница усмехнулась:

– Идем со мной.

В канцелярии сидел муж сестры матери Петерс. Он служил в полиции. Когда закончили формальности, женщина-полицейский обратилась к Петерсу:

– Скандал, коллега, мы замнем. Но ты остерегайся таких гостей. Не девчонка, а волчонок. Идите, коллега.

Домой в Йошкар-Олу семья вернулась в подавленном настроении. Наталка всю дорогу размышляла о своей горькой судьбе. В чем ее вина? В строптивом, взрывоопасном характере? Генах? А может, проклятие, наложенное на род много лет назад? Ответа она не находила.

В деревне, услышав про приключения, дед вынес вердикт:

– Девчонка без тормозов. Все с ней вечно сюсюкаются. А я нашел лекарство.

Он снял широкий ремень и полоснул внучку по спине. Та стерпела. Дед хлестанул еще раз. В ответ услышал тихое рычание.

Тогда дед пошел в горницу, принес несколько тонких веток из метлы.

– Сейчас заварю в кипятке, продолжим.

Натка поняла – пощады не будет:

– Прости, дедушка, дурой была. Постараюсь исправиться.

Дед отвернулся и со спрятанной улыбкой на лице вышел из дома.

Домой, в город, Наталка ехать отказалась. Она до смерти боялась бандита Федьку. Жизнь в деревне тоже не сахар: школа дышала на ладан. Когда-то здесь училось до восьмисот человек. Сейчас – в десять раз меньше. Наталку учителя с радостью выпроводили бы вон, но авторитет дедушки с бабушкой не позволял этого сделать.

После поездки в Ригу Татьяна Сидоровна посетила покосившуюся от старости школу.

– Что будем делать с вашей внучкой? – обратился к ней директор. – От рук еще больше отбилась, недавно лучшей ученице Прохоровой табуреткой ногу придавила.