— Отпусти!

Потом набрала полную грудь воздуха и подавилась собственным криком, изошла на мокрый утробный кашель. Я задыхалась, горло сцепили спазмы, и тут же прочистился нос. Очередной клуб пара обжёг при вдохе мою слизистую, и я почувствовала горький запах травы и хвои. И чем больше я билась, тем сильнее меня сжимал оборотень. А потом случилась полная свобода, полотно было скинуто с головы, и я облегчённо вздохнула.

После этой процедуры я спала очень долго. Проснулась полностью здоровой. На моих волосатых ножках не было ни одного шрама. Простуда отступила, и я ощутила резкое чувство голода.

Прежний вид Лихо вернулся, вдобавок изогнулись ноги и теперь сгибались, как у человека, оставались ещё сильно мохнатыми, как раз по погоде. Он носил старинную безрукавку на меху и даже стал примеривать вещи из кучи хлама.

За окном выпал первый снег. В полюбившейся рубашке и широких шерстяных мужских штанах, которые пришлось завернуть снизу и подпоясать верёвкой, в кроссовках и сохранившейся чудом джинсовой куртке, я забабахала в этот день манты. Ильич нарезал мясо своими ножами, можно сказать в пыль перемолотил. Я бутылкой раскатала тесто, налепила и сварила.

 Получился маленький праздник. Захотелось выпить чая и закусить пряником, но такая роскошь мне недоступна. Внимательный оборотень заметил во мне изменения. К себе я его не подпускала, а он, как ни был склонен  к сексуальному насилию, так и остался верен своему принципу. В этот раз, отобедав по местным меркам царской едой, принялся меня бесстыже щупать и домогаться. Я, как снежная королева, ухом не повела, сидела, пила заваренные травы и молча мечтала закурить.

— Алёна, — произнёс он моё имя, и я вздрогнула. Предательское тело хотело ласки и секса. Внутри всё ныло, а когда его руки касались меня, с трудом сдерживалась, чтобы самостоятельно не прыгнуть ему на шею.

— За мешок картошки, — на полном серьёзе сказала я, продолжая смотреть в окно.

По моим подсчётам, до полного оборота меньше трёх месяцев. Ильич на человека полностью не походил, но если одеться прилично, то сойдёт. Я хотела к людям, пусть ведёт, иначе не дам.

— Нет.

— Нет, так нет, — фыркнула я и отвернулась.

На улице студёно, но чувствовалось, что снег растает. Вышла помыть посуду и сходить за водой. Обернулась к дому, а навстречу экипированный Ильич. В штанах, как у меня, на ногах обмотки, за поясом топоры и ножи. Чёрный свитер крупной вязки, я его вместо подушки использовала, ещё меховая безрукавка. А за спиной у Ильича старинный парусиновый рюкзак.

Нил подошёл ко мне и взял из рук котелок. Подмигнул янтарным глазом и улыбнулся белоснежной клыкастой улыбкой. Поманил с собой, направляясь в лес. Ему всё так же было трудно говорить, и он задыхался при разговоре.

— Мне без тебя умереть, — предупредил он, когда мы покидали опушку, а я проверяла в кармане паспорт и банковские карточки. — Ты обещаешь, я доверяю. Я тебя пометил, ты  — пара Высшего.

Я чуть не завизжала от восторга. Вот, как мужик секса хотел, что готов был рискнуть. Ничего ему не обещала. Я ведь сбегу от него, а он попытается этого не допустить. Не верилось, что наконец-то покидала это ужасное место. Пометил он меня, так бы и сказал, трахнул — понравилось.

17

***

А я-то наивно полагала, что мы, как в магазин, быстро сгоняем за картошкой, мукой и чаем с пряниками.  Третий день по тайге. В доме хоть тепло было, а мне тепло только по утрам. Лихо быстро сколачивал шалаш, застилал под навесом землю сосновыми ветками, сам ложился на спину, меня укладывал себе на живот. Сверху я укрывалась захваченным покрывалом — и красота. Первый раз я отказывалась спать на нём, неудобно как-то, думала ему тяжело, а оборотню сугубо фиолетово, даже кайф ловил. Улыбался, меня к себе лапищей прижимал и трётся эрекцией. А я делала вид, что сплю, а сама мечтала взять и отдаться.