— Оборотни-мужчины, — ему было тяжело и сложно объяснять, он хрипел и путал вдох с выдохом, и когда говорил на вдохе, слова терялись в шуме воды. — Мы возьмём человека-женщину, она родит только сына.

— А если дочь? — мне было страшно это услышать, но я должна была знать.

— Никогда дочь, если родить дочь, будет вот так, — он указал в направлении, откуда мы пришли. — Зверь от зверя, страшный вымесок, ублюдина, гибнут люди…это опасно.

— Нил, — я старалась смотреть в его горящие глаза. Надо же, месяца не прошло, а я спокойно относилась к тому, что оборотни существуют. — Нил, если я от тебя рожу, — при этих словах он присел, провёл по моим плечам лапами, и морда отобразила полное умиление, — рожу дочь, ты убьёшь её?

— Убью, — честно, без колебаний и увиливаний.

 — Тогда я даже не рискну быть с тобой, — я тоже умею правду-матку рубить. — Есть риск моему будущему потомству, ты мне в мужья не подходишь. Ты мне отвратителен…

Я пробудила зверя. Он обернулся таким, каким я его встретила впервые, за одну секунду. Волчья пасть свирепо огрызнулась, и я  получила по лицу. А так как лапа его увесистая, то даже несильный удар выбил меня из сознания.

А ведь раньше я сознания не теряла ни разу, тем более от ударов. Повадились, твари, бить несчастную девушку. Ничего, я выберусь, не останусь здесь.

После пережитого кошмара я изменилась. Болела и молчала, на ласковые прикосновения не отвечала, между ног лазить запрещала. Опухло горло, заложило нос, болела голова, и  температура вынуждала меня закапываться вглубь хлама на кровати, чтобы согреться и спрятаться от ненавистного сожителя.

Однажды он меня откопал и стал вылизывать с ног до головы. Помнится, укусы страшно болели после встречи с ребёнком-волчонком, мутантом я его даже мысленно перестала называть. В память о смерти ненужного, презираемого, не отвергнутого только маленькой стаей существа, перестала разговаривать.

Уже много вариантов я перебрала, вспоминая убитого малыша-оборотня. Я пыталась понять, с какой целью меня принесли ему. Нет, не на съедение, это точно. Скорей всего, любовь способна из зверя сделать человека. Как Лихо менялся в моём присутствии, так и ребёнок должен был приобрести человеческий вид, потому что звериный облик не смог овладеть им полностью  рядом с дикой матерью. Убитые же люди не справились с поставленной задачей. А я бы смогла, смогла бы полюбить его таким, каким он предстал передо мной! У меня тогда уже появилась мысль, что его надо защитить и полюбить. Даже после того, как он накинулся на меня, я не переставала его воспринимать, как напуганного ребёнка, не пригодившегося в этом мире. И мамаша его злобная тоже думала так. Раз Лихо менялся со мной, значит, и странный малыш должен был измениться ближе к человеку.

Лечебный Ильич сделал так, что укусы заросли, прокушенное лицо перестало опухать. А вот с простудой ничего он сделать не мог. И решился прибегнуть к своему методу лечения.

В тот вечер я проснулась, закопанная под шкурами, выглянула на кухню. Пить я выходила, когда оборотня не было дома. Не хотела сталкиваться с ним, и так еле передвигалась, опасалась, что начнёт приставать. Лихо варил камень в тазике. По-настоящему. Я даже не поверила своим глазам, пошатываясь, выползла наружу, утащив из вещей старинную толстую рубаху в красно-белую мелкую клетку, на десять размеров больше. Мягкая, при этом широкая и с длинными рукавами, она прикрывала мою попу и походила на халатик.

Большой валун в алюминиевом тазу варился на печи. Оборотень, как приправу, рассыпал в кипящую воду травы и хвою. Дальше были странные действия. Оборотень взял два стула, на один поставил горячий тазик, рядом положил кружку. Сдёрнул с постели тёмное огромное покрывало и поймал меня. Усадил себе на колени, укрылся с головой покрывалом. Мы оказались, как в шатре. Нил полил камень из кружки, и облако огненно-горячего пара обдало моё лицо. Я запаниковала, стала вырваться, но меня не отпустили, насильно накренили над камнем. Я попыталась закричать, но голос пропал, прохрипела: