В пейзажах раненых Де Кирик…
Идёт пацан, согбенный хлопчик,
Сутулый хлипкий дилетант,
Не раз свалившийся на копчик
Не путать с гением… талант…
В церкви утром
Архиепископ, наслаждаясь,
Читает текст, совсем седой.
Архимандрит стоит, касаясь
Почти что потолка главой.
Таскают два семинариста
Свечей почтенные тела.
Тепло, светло и очень чисто…
Толпа смутилась и вошла…
В фуфайке нищенка слепая,
Согбенная, костыль в руке,
Прошла, как будто запятая,
И тихо стала в уголке…
Так это что? Предбанник бани?
Что это всё? Чистилище?
Где собрались в такие рани
Среди иконок и мощей,
Не выспавшись и всласть зевая…
Нагружены своей бедой
Стоят, крестясь и воздыхая,
А воздух всё ещё ночной…
Но церковь Божия, с оградой
И с воронами над тобой —
Как будто капля винограда
Вас отражает, Боже мой!..
Фараон из саркофага
Большой и старый работяга,
Одетый в куртку, сапоги
И каску красную, бедняга…
Рассвета нет ещё, ни зги.
Как фараон из саркофага,
Походкой каменной ноги,
В моём дворе внизу шагает.
Навстречу – персонаж второй,
Но он с лопатою играет,
А первый пришагал пустой…
Приземистые и седые,
Так старые, как башмаки,
Вот работяги вековые,
Экс-пролетарии простые,
Пришли чинить нам утюги?
Не электричество погасло,
Но больше не течёт к нам газ!
И потому сквозь грязи масло
Они бредут в который раз,
Чтоб раскопать трубу в асфальте
И над зловонной загрустить,
Затем согнуться, и пенальти,
В трубу зловонную забить…
«С телом школьницы послушной…»
Ф.
С телом школьницы послушной,
Ты ко мне, моя Юдифь…
Запорхнула, злой и душной,
Словно бы к солдату тиф…
Как погрома дочь нагую,
Найденную под бельём,
Я тебя исполосую,
Надругаюсь, иссосу и
Оккупирую живьём…
Ненависть мужчины к самке
На тебя я навлеку,
Продырявив твою ямку…
В розовую влез кишку
И варюсь в её соку…
«О шлюха грязная моя…»
Ф.
О шлюха грязная моя!
О злая сука!
Внутри тебя, моя змея,
Что нынче сухо?
Другой нещадно разрывал
Тебя, лихую,
И вот цветок засох, завял…
Дай поцелую!
Подросшей шерсти мятый клок
И губ усталых,
О мускулистых губ комок,
Кровавых, алых…
О шлюха грязная моя!
Елозишь попой?
Ну вот в тебе мой рог, снуя…
Как бык с Европой…
Седых волос
Седых волос, по-волчьи серых
Настриг ты, Эдик, две горсти.
Возьми в ведро их опусти,
А после волосы спроси —
Вас сколько волосы, о, сэры?!
Ты начал жизнь ещё в те годы,
Когда германский фюрер шёл,
Пригнав к нам целые народы,
Чтоб русский захватить престол.
К нему выходит Сталин грубый,
Даёт подножку, великан,
И затрещали наши чубы,
Прически фрицев и славян…
Прожил ты, Эдик, чрез Хрущёва
В Америке, где правил Форд.
Избрали Картера «святого»,
Юродивого, право слово,
И был он мягок и нетвёрд…
Тебя любили твои жёны,
Их телеса были красивы,
Вы выходили на балконы,
Великолепны и спесивы…
Затем в Париж уехал праздный,
В еврейском гетто обитал,
Был и стремительный, и разный
Твоих годов девятый вал.
Твоих волос, как твоих дней!..
Ты на войну приехал стройный,
О, элегические войны!
Средь сербских девок и парней!..
……………………
Нидерланды
Язык голландский длиннозначен,
Как угри мокрые из вод
Из рта голландец достаёт,
И каждый взвинчен и взлохмачен…
О, Нидерландов полость злая!
Зачем Испании они,
Впотьмах лежащие у края?
Наследство, Карл, назад верни!
Зачем Испании лимонов
Печальных Нидерландов спесь?
Что герцог Альба делал здесь,
Оставив кости легионов
В селёдочной стране тритонов?..
«Ты как очковая змея…»
Ф.
Ты как очковая змея!
Как насекомое большое,
Везущее в песке собою,
Твой путь прослеживаю я.
На нашей огненной постели
Твои следы окаменели.
Здесь брюшком вдавленный гранит,
Здесь, зад воздев, она лежит,
Навеки окаменевая.
Любя и громко проклиная…
«Металлургический завод…»
Металлургический завод
Раскрыл свой огненнейший рот,
Горит зубами золотыми,