И круп коровы на себе…
О обыватель! Слава, Боги!
Что не подобен я тебе.
Пьяней, болван! Ходи по кругу!
Глыбообразный, как медведь,
Имей в сто килограмм супругу,
Детьми умеющий греметь,
Вопи детьми, вози соплями,
Еду тащи, носи горшки,
Я – кто всю жизнь сражался с вами,
И вы – зловонные кишки…
«Время втекает в раковину вечности…»
Время втекает в раковину вечности
Иногда застаивается,
Порой бурлит…
Втягивает в себя наши страсти-мордасти,
«Га-га-га!
Плюф!
Шпок-шпок», —
Говорит.
Время впендюривается
И распендюривается.
– А Вы верите в Бога-Отца,
Сынок?
– Я верю в спичечный коробок…
«Реальность жёсткая в шестом часу утра…»
Реальность жёсткая в шестом часу утра,
От лампочек предутренние тени.
Твои, скорее жёлтые, колени,
Сырая мгла осеннего двора…
Как неуютно! Как нехорошо!
Зачем так неприятно и тревожно?
До сей поры мне было жить несложно —
Чего ж теперь такой пейзаж пошёл?
«Комфорт дипломатических приёмов…»
Комфорт дипломатических приёмов
Вблизи открытых плоских водоёмов.
Разносит алкоголь официант…
На деревах повязан красный бант
И лампочки весёлые моргают.
Их тушат, а потом опять втыкают…
Лужайка пахнет мясом и «петролем»,
Все атташе пропахли алкоголем
Военные. А вот идет кузина,
В руке её глубокая корзина,
А в ней благотворительные чеки…
Ликуйте, подопечные узбеки!
Достанется вам дань гуманитарная,
Машина будет куплена пожарная.
……………………..
Уж атташе, как древние драконы,
Проспиртовались ровно по погоны,
Они такие газы изрыгают,
Что спичку поднеси, и запылают…
«Реки Иордан неглубоки…»
Реки Иордан неглубоки
Тяжёлые полосы вод,
Всклокоченные пророки
Впотьмах проклинали народ…
Фигура по водам ходила,
Ступнями приклеенная.
Вот, как это в древности было…
Фигуры светились края.
– Учитель! – Учитель! – Учитель! —
Кричали ученики.
И к ним обернулся Спаситель
На самой средине реки…
«Вонючим праздником несёт…»
Ф.
Вонючим праздником несёт,
Игрушек чепухой,
Пирог распотрошённый ждёт.
Портвейн стоит густой…
А вот и тёмный виноград!
А вот и крем-брюле!
Я – молодой аристократ,
Ты – Золушка в золе…
Однако в полночь перейдёт
К тебе моя судьба,
Контесса юная ведёт
На поводке раба.
Черты ужасные зимы
Видны в моём окне.
От Питер Брейгеля чумы
Как убежать бы мне!
О Питер Старший, погоди,
Вот я тебя сотру!
Контессу взяв за две груди
Неистово ору…
Туристы
Немного спермы на постели
В сезон туристский – Новый год
Нет, не в вульгарном Коктебеле,
Но в Лондоне, коль повезёт!
Но в Гамбурге! А то в Берлине!
Он, волосатый, словно жук,
Она, трясясь на армянине…
И он, вдруг выскочил из, вдруг!
Стирайте простыни, германцы!..
Здесь девка русская была,
И с армянином танцы-шманцы…
Она, святая, провела
И армянина… довела…
Туристы, харакири дети,
Икрой из самолётных брюх
Вываливаются на рассвете,
Их алкоголь внутри протух…
И я, который музыкален,
Членистоног и многоног,
Заглядываю в сотни спален,
Неспящий Бог, конечно, Бог…
«Архитектура умирает…»
Архитектура умирает,
Лишь храмы Господу стоят.
Христианин порочный знает,
Что в храме всё ему простят.
Он жёлтую закупит свечку,
Зажжёт, поставит и замрёт.
Господь ему простит овечку
И ту сиротку не зачтёт,
Которую он испохабил,
Когда он в армии служил.
Господь с креста ему простил
И хватку за кадык ослабил.
«Уютные московские квартиры…»
Уютные московские квартиры,
Где старый хлам, где у диванов дыры,
Где книги жёлтые в слоях столетней пыли,
Где вы рожали, спали и любили…
Храня своё старинное добро,
И из подушек падало перо,
И крошки булок падали под ноги,
И были вечера ваши убоги…
Вид из окна
Идёт пацан, везя ногами
Огромный город, тучи, мрак.
Асфальт провис под башмаками,
А в голове – ареопаг.
Сверлящих мыслей панегирик,
Печальных знаний колесо,
И смерть с блестящею косой