Крупейников всегда и во всём старался первым сделать шаг навстречу Марише, Машеньке, как он часто называл свою жену, но здесь замыкался и не шёл ни на какие уступки. Во власти человека только настоящее и будущее, прошлое нельзя толковать. Всё, что было, – было, любая попытка помыкать своей памятью оборачивается уродством. Марина, например, утверждает, что Зоя подцепила его на крючок. Правда ли это? Наверное, да. Ну и что же? Да, была не только любовь, был осознанный выбор. Зоя остановилась на нём, как в своё время и её мать выбрала себе мужа. Она знала, чего хотела, и с этой точки зрения он ей вполне подходил: упрямый парень из глубинки, у которого на уме только история.

Нет, уснуть сегодня, конечно, уже не удастся. Хотя недосыпания в последнее время совершенно измучили Александра Дмитриевича.

Почему вдруг нахлынули на него воспоминания о бывшей жене? Какое-то сожаление или, наоборот, неудовлетворённость годами, прожитыми с ней? Нет, он давно всё передумал на эту тему и ко всем выводам уже пришёл. С того самого дня, когда они познакомились, его не покидало ощущение чуда, потому что всё с того момента совершалось как по волшебству. И тесть, и тёща безоговорочно одобрили выбор дочери, двери их дома не просто открылись, а распахнулись для Крупейникова. Сколько он себя помнил в этой семье, у него всегда были идеальные условия для работы, даже отдельный кабинет. Они поженились ещё на третьем курсе института, в котором учились вместе, но никогда никаких проблем в материальном отношении у него не возникало, в этой семье всё было общее – деньги, связи, цели.

«Да в тебя капитал вложили, а потом обирали как липку! – кричала ему Марина. – Нельзя же быть таким идиотом! Зоя твоя в жизни никогда не работала!»

Да, не работала, и не только жена, но и тёща тоже. Так было заведено в их семье. И он всегда расценивал это как подвиг со стороны Зои, всегда чувствовал угрызения совести по поводу того, что она пожертвовала собой ради него – с грехом пополам окончив институт, тут же положила диплом под подушку…

Крупейников с опаской покосился на Машеньку. Первое время, когда он вот так, ночью, вспоминал, анализировал свою прежнюю жизнь, Марина всегда просыпалась и начинала плакать, безошибочно угадывая: «Ты думаешь о ней!» И он принимался разубеждать Машеньку, лгать: «Ну что ты, как я могу о ней думать, просто на работе неприятности» – и начинал ей что-то рассказывать по работе, и она тут же засыпала вновь, убаюканная даже не словами, а скорее тоном его слов…

А ведь он сам виноват, конечно: зачем ему было Машеньке о прошлой своей жизни так подробно рассказывать? Ещё одна из прежних роскошных привычек – с кем же ещё своими мыслями, переживаниями поделиться, как не с собственной женой?

Крупейников окончательно отказался от намерения заснуть. Да, собственно, спать ему сейчас и не хотелось, просто нужно было иметь ясную голову, для чего не мешало бы часика два ещё хотя бы подремать.

Он пробрался на кухню, разложил папки на краешке стола, который давно здесь облюбовал, и тотчас же всплыло в нём неприятное впечатление от разбудившего его сна. Книга закончена, почему же он вновь возвращается мыслями к её образам? Значит, осталось что-то непродуманным, непрописанным? Где-то схалтурил, чем-то пожертвовал, чтобы уложиться в срок? «Нет, нет, хватит, нужно прогнать эти мысли, иначе я никогда от этой темы не оторвусь!»

– Нескладуха, Анохин. – Шпынков в задумчивости побарабанил пальцами по столу, затем сокрушённо вздохнул. – Опять нет логики в твоих утверждениях. Ладно, давай сначала. Тот же вопрос, но теперь по-другому его представлю: вот был ты штатским, и вдруг стал полковником… Тебе самому это не кажется странным? Можешь конкретно, вразумительно объяснить, как всё произошло?