Барнсли рассмеялся и сел за стол.

– Ну, теперь понятно?

– Конечно. Пока он смотрел наверх, а потом вообще к перекрёстку повернулся, дверь была без присмотра. Хотя недолго. Только вот что: а как же констебль не увидел, что мистер Эванс из дому выходит?

– Скорее всего, он пока не знал, что нужно смотреть именно на это. Он вообще был не в курсе, что происходит. Морган, кстати, в тот момент тоже.

– А потом?! Вот дворник опять глядит на дверь, но Эванса уже нет. Куда он мог деться за такое время?

– Это нам ещё предстоит выяснить. Подождём, когда вернутся констебли, а пока займёмся другими делами.

Когда группа, проводившая обыск в доме Эванса, собралась в управлении, Моррисон, постукивая карандашом по столу, обвёл взглядом всех четверых констеблей, а потом вернулся к Хоупу и вопросительно поднял бровь. Хоуп, сидящий с негнущейся спиной, словно по стойке смирно, начал докладывать:

– В банке сказали, что у Эванса сегодня свободный день…

– В середине недели?

– Меня это тоже удивило, сэр. Но там такая традиция – раз в месяц давать отдых хорошим работникам именно среди недели. Эванс обычно отказывался, но сегодня на службу не вышел.

– Отказывался? Почему?

– Говорил, что в отдыхе нет необходимости. У Шелдона многие так поступают – вроде выходной, а всё равно приходят. Эвансу мне дали самую лестную характеристику. Путаницы с документами или других каких неприятностей у него в отделе нет и никогда не было – сейчас, конечно, всё тщательно проверят. Пока, собственно, больше информации и нет.

– Хорошо. Как составите подробный протокол, сразу мне…

– Он готов, сэр. – Хоуп извлёк из своего планшета бумагу и передал шефу. Моррисон кивнул и посмотрел на остальных констеблей. – Адамс, когда вы подходили к дому, на улице рядом были прохожие?

– Да практически нет… Какой-то старик с тростью заходил в парикмахерскую, да дворник перед домом стоял. Чуть дальше вниз по улице, то есть в нашу сторону, почтальон шёл…

– Почтальон? – Моррисон улыбнулся. – А некоторые писатели утверждают, будто их никто не замечает.

Он вынул из стола небольшую книжку с тонкой обложкой, на которой были изображены два человека – низенький в сутане священника и очень высокий – и, подумав, бросил в корзину для бумаг.

– Так то писатели. Если бы они нашего брата спрашивали, а то пишут что попало… Может, ещё кто-то дальше по улице шёл, но я поспешил выяснить, что за крик слышал, как только выходил из-за угла… – завершил Адамс.

Моррисон посмотрел на Барнсли, который стоял у балконной двери и внимательно слушал констеблей. Барнсли с сомнением покачал головой:

– Старик? Но Эванс не выглядит как старик… Адамс, что за мужчина заходил в парикмахерскую?

– Около шести футов, в широком сером плаще… с тростью, как я уже говорил.

– А он был в это время к вам спиной?

– Да, сэр.

– Но почему тогда вы решили, что это старик?

– Сутулый. Рука у него тряслась – знаете, как у старых людей бывает. Да, и шляпа уж больно старомодная – сейчас такие только старики носят. Сейчас с узкими полями, а та с большими, висящими такими. Почтальона я тоже допросил, но он этого старика не запомнил – говорит, на нас смотрел.

Моррисон, который молча слушал этот разговор, удовлетворённо кивнул. Потом спросил:

– Что в доме?

– Как вы и велели, мы попросили миссис Эванс посмотреть, не пропали ли какие вещи. Она посмотрела в гардеробе, кладовых – говорит, ничего не пропало.

– Ну что же, всем спасибо. А вас, Хоуп, я попрошу остаться.

Громыхнув стульями, констебли вышли из кабинета. Моррисон побарабанил пальцами по столу.

– Подводим первые итоги. Какая может быть версия? Служащий банка исчезает из собственного дома при обстоятельствах, которые должны показаться мистическими. На самом деле возможно вот что: он быстро меняет внешность, пока его жена отвлекает дворника разговорами, а потом, когда она разыгрывает спектакль у окна второго этажа…