Ждать пришлось недолго. Притаившись в соседнем проулке, они вскоре увидели, как из заведения вышел мужчина в зеленых галифе, начищенных до блеска черных яловых сапогах и однобортном коверкотовом пальто темно-серого цвета с каракулевым воротником. Надев на лысоватую голову зеленоватый картуз, он оглянулся по сторонам, прикурил папиросу.

– Я почувствовал кураж, этот дядя будет наш, – тихо произнес Пономарь, но он ошибся. Спустя минуту к входу ресторана подъехал черный легковой автомобиль ГАЗ-М1, прозванный в народе «эмкой». Мужчина, отбросив папиросу, сел в машину. Автомобиль зарычал и помчался по дороге прочь от ресторана, из которого уже выходила шумная компания из двух девушек и четырех молодых людей, но это было не то, что им нужно. Пришлось подождать еще. Через четверть часа швейцар услужливо открыл двери. Из ресторана вышла белокурая дама лет тридцати пяти в темно-зеленом габардиновом пальто и черном берете. Оглянувшись на швейцара, она быстро зашагала по тротуару. За ней из дверей вывалился дородный мужчина в длиннополом бежевом плаще и добротном сером костюме. Пошатываясь и спотыкаясь, он тяжелой поступью последовал за женщиной, но затем остановился и, размахивая коричневой фетровой шляпой, басовито, слегка заплетающимся языком крикнул:

– Зосечка! Зося! Куда же вы?! Погодите!

Женщина, не обращая внимания на его крики, завернула за угол.

– Все-таки ушла. Шлюха! Тварь неблагодарная! – досадливо изрек мужчина и, натянув на голову шляпу, покачиваясь, побрел в противоположную сторону. Проходя мимо швейцара, повторил:

– Шлюха! Тварь неблагодарная!

Швейцар согласно кивнул головой, провожая угодливым взглядом идущего прочь от ресторана посетителя.

Пономарь, надвинув на кустистые брови светло-коричневую кепку-восьмиклинку, тихо скомандовал:

– Муха! Косой! Зайдите поперед его и встаньте в подворотне в конце улицы, спросите у него закурить и придержите, покуда мы не подкатим.

– Может, лучше было бы кралю стопорить? – спросил Муха.

Пономарь сердито зыркнул на Мишку:

– Не тарахти, малохольный. Чтобы биксу догнать, мимо фраера в шляпе и Алешки, что у дверей стоит, грести придется. Они нас срисовать могут, а оно нам надо? Так что потопали, покуда карась не уплыл.

Швейцар подозрительно посмотрел на компанию молодых парней, в сумраке вынырнувших из проулка. Они стайкой последовали за недавним посетителем ресторана, и что-то ему подсказывало, что отнюдь не с благими намерениями, но это было не его дело…

Муха и рослый парень по кличке Косой, как и было задумано, обогнали мужчину в шляпе и нырнули в подворотню. Когда мужчина проходил мимо арки, они встали на его пути. Муха жалостливо спросил:

– Гражданин хороший, будьте добреньки, угостите папироской.

– Не курю, – недовольно буркнул мужчина и попытался пройти мимо, но Муха ухватил его за рукав.

– Погоди дядя, разговор сурьезный к тебе имеется.

Обладатель фетровой шляпы возмущенно вырвал руку и оттолкнул стоящего у него на пути Косого, но компания молодых крепких парней затолкала его под арку, прижала к сырой кирпичной стене. Пономарь вытащил из внутреннего кармана шерстяного пальто нож, приставил к шее мужчины.

– Тихо, дядя, не шуми, а то я перышком так твой сытый портрет распишу, что мать родная не узнает.

Мужчина испуганно и недоуменно произнес:

– Что вы от меня хотите?

– Железо гони.

– Какое железо?

Григорий вскипел:

– Балабаны, овес, бабки, лаве, понятно?!

– Извините, но я не понимаю, о чем вы?

– Ты мне Ваньку не валяй, рыло поросячье! Деньги выкладывай!

– Забирайте все, что у меня есть, только отпустите, – подрагивающим, враз протрезвевшим голосом произнес обладатель фетровой шляпы.