– Нет, не видела, – Мари пристально посмотрела Майку в глаза, будто хотела что-то прочесть в его взгляде. Повисла неловкая пауза. Еще через секунду девушка подняла голову и сказала – Светает, пойдем поглядим на твой самолет.
Они вышли за ворота. Идя по широким пшеничным полям и ощущая тёплый ветерок, Майк вспомнил тот день, когда была сделана фотография из его блокнота. Это было много лет назад, еще до Последней войны. Стоял такой же прекрасный день, и они с мамой отправились гулять по пшеничному полю. Молодая женщина рассказывала мечтательному мальчишке, будто на облаках живут самые счастливые люди. И что попадают они туда только после того, как закончат все свои дела на земле. А сын, любуясь следом от самолета, уходящим за горизонт, ответил, что когда-нибудь обязательно станет летчиком и они вместе улетят в эту страну.
Эй, мам, смотри на небо! Там белый самолет!
О чем мотор пилоту на высоте поет?
Возможно, глянул вниз он и машет нам рукой?
Помашем на удачу ему и мы с тобой.
Он видел хребты, скалы и буреломы,
Где за изумрудами охотятся гномы;
Чинил самолет в бескрайней пустыне,
Где Маленький принц шел и шли пилигримы
Эй, мам, смотри на небо! Там белый самолет!
Летит он к морю, верно? Его там кто-то ждет.
Я тоже стану летчиком, и если захотим,
И мы с тобой взовьёмся ввысь и птицей улетим
Глава 4
Майк и Мари сидели на крыле самолета. В потертых алюминиевых кружках чернели последние запасы кофе летчика. Пара пакетиков с гранулами родом из довоенного времени. Он хранил их для особого случая. И вот этот случай настал. Танцовщица без особого удовольствия попивала горький напиток, рассматривая старые фотографии и нарисованные открытки, которые в детстве дарила Майку его мама. Летчик, наслаждаясь каждым глотком, рассказывал о месте, из которого прилетел. О том, каким оно было раньше и каким стало после войны.
Девушка не могла понять, верит она летчику или нет. С самого детства ее учили, что Боги уничтожили Землю триста лет назад, оставив целой и невредимой лишь Атлантиду и ее жителей. Эта страна была сродни Ноеву ковчегу, в котором укрылись самые достойные из людей и получили шанс на жизнь и процветание в мире и согласии. А Майк говорил, что Землю погубили сами люди и что с тех пор минуло всего несколько десятилетий. Он был совершенно уверен в своих словах. Он не врал. Фотографии, вещи и самолет доказывали, что он не из Атлантиды. В этой стране просто не было ничего подобного, и в этом Мари была абсолютно уверена, так как исколесила ее вдоль и поперек. Но даже если допустить, что существует два разных мира и живущие в них люди не знают о существовании друг друга, то как Майку удалось перебраться из одного в другой? И как жители Земли вообще смогли сотворить такое со своим родным домом? Этого она не понимала, ведь в ее мире не было ядерных ракет, танков или другого высокотехнологичного оружия.
История Майка впечатлила девушку настолько, что, когда он умолк, она еще долго обдумывала услышанное. Тем временем Лётчик, которому тоже не терпелось узнать побольше о мире девушки, убрал фотографии и рисунки в кабину самолета, подлил кипятка в потертые кружки и начал задавать вопросы. Про лица животных, про лампы, которые носят все атланты, и про удивительные механизмы, наполнявшие этот мир. Суть ответов сводилась к тому, что здесь все работало по иным законам. Даже природа.
В это было сложно поверить, но некоторые жители Атлантиды в течение жизни действительно становились похожими на животных. Про таких тут говорили: «озверели». Однако эта участь постигала только тех, кто раз за разом совершал одни и те же поступки, осуждаемые окружающими. Постепенно. Убийцы, насильники, воры и другие преступники первыми получали по заслугам. Но иногда проклятие действовало и на менее опасных нарушителей. Например, на тех, у кого был слишком длинный язык или слишком грязные помыслы. Это было чем-то вроде коллективного разума, наказывавшего тех, кто, по его мнению, этого заслуживал. Как правило, провинившимся доставались черты животных со схожими повадками. Процесс превращения затрагивал голову, иногда шею и плечи и был необратим, даже если грешник раскаивался. Лик зверя, словно позорное клеймо, уродовал его до самой смерти.