Допрос длился не меньше часа. Следователь дотошно, въедливо интересовался мельчайшими подробностями. В котором часу Андрей ехал по дороге и с какой скоростью, какая была видимость, как именно он затормозил и как занесло машину, в какой позе он обнаружил женщину и почему сам повез ее в город, а не вызвал на место происшествия скорую и милицию. И почему сразу же уехал из больницы.

Андрей отвечал, едва сдерживая раздражение, не давая ему выплеснуться наружу. В конце концов показалось, что его непременно арестуют – должны же кого-то задержать, так почему бы и не его? Он уже тысячу раз пожалел, что вообще – как последний осел! – заявился в милицию. Сидел бы себе на попе ровно, так нет, понесла нелегкая. Беспокойство, видите ли, заело. Пожалел бабу. Ну так вот тебе геморрой в подарок, законопослушный гражданин!

Вернулась Алевтина в наброшенной на плечи коробкой кроличьей шубейке.

- Спереди все чисто, - буркнула она, нервно прикуривая от дешевенькой розовой зажигалки. – А на левой дверце борозды. Я отправила на анализ.

- Это об перила моста. Когда тормозил. И вообще! – Андрей не выдержал и повернулся к скромно помалкивающему Кречетову. – Вы же сами вчера сказали, что ее не сбивал никто!

- Ну да, - кивнул следователь. – Но ведь надо же подтвердить. Мало ли что.

Опять «мало ли что», мысленно простонал Андрей. Господи, ну почему ты не послал мне тех, которые говорят «на фиг»?»

Наконец он нацарапал внизу страницы «с моих слов записано верно» и подписал протокол. Кречетов закрыл кабинет, и все четверо спустились вниз.

Андрей ехал на своем «Форде» впереди, остальные, погрузившись в обшарпанную синюю «девятку», плелись следом.

Добравшись до мостика, Андрей притормозил и вышел из машины.

- Вот, пожалуйста, - он показал подошедшим глубокую царапину на грязно-белой краске, покрывающей низенькое ограждение, и добавил ядовито: – Можете взять соскоб на анализ.

- Непременно, - буркнула Алевтина и даже не пошевелилась.

- Так, значит, место?... – оглянулся Сабельников.

Андрей пересек пустынное шоссе, посмотрел по сторонам.

- С точностью до метра не скажу, но примерно здесь.

Обочина в этом месте была узкая, можно сказать, совсем не было. Асфальт обрывался в неглубокий кювет, сразу за которым начинался довольно крутой подъем, поросший соснами и негустым лесным подшерстком.

- Вы уверены, что с этой стороны? – засомневался Кречетов.

- Абсолютно. Если бы она была на той обочине, я вообще не стал бы сворачивать. А если бы шла или ползла с той стороны мне наперерез, то свернул бы вправо, а не влево. У нее все пальто в снегу было, она могла просто скатиться сверху и на дорогу выбраться.

- Ну, пальто – это не показатель. Так сыпало, что можно было вообще в снеговика превратиться. С таким же успехом она могла лежать или сидеть на обочине. Вряд ли здесь ночью такое уж оживленное движение. Но если предположить, что тело хотели спрятать… Ладно. Поглядим, что ли? – Кречетов отважно шагнул в кювет, наполненный раскисшим, ноздреватым, как серый хлеб, снегом.

- Ты что, совсем сдурел? – ужаснулась Алевтина, забавно приподнимая то одну, то другую ногу в коротеньких сапожках на высокой «шпильке». – Что ты там хочешь найти, интересно?

- Я так думаю, ее откуда-то привезли или принесли и в лесу бросили, - Кречетов стоял, хмуро покусывая ноготь и глядя на склон. – Вряд ли там били. Не могла она столько времени пролежать на снегу. Замерзла бы, сто пудов.

- Ну и дурь! Вон бочажина в двух шагах. Если хотели от тела избавиться, почему туда не бросили?

- Бочажина замерзла и под снегом. И вообще, если найдем этих самых «их», непременно спросим, почему, - пообещал Кречетов и отважно полез наверх. Следователь и Андрей – за ним.