- Мы с Марго здесь самые верные клиенты, - объяснила Вера, когда они уселись за угловой столик. – Если помнишь, я готовить не люблю и не умею. Не помирать же с голоду. Что ты будешь?

Есть Денис уже не хотел, совсем аппетит пропал, заказал только кофе с коньяком. Вере принесли огромную отбивную котлету с жареной картошкой.

- Ты все такая же обжора? – улыбнулся Денис, глядя, как увлеченно она расправляется с мясом.

- Я, Дениска, самая счастливая женщина на свете, - пробурчала Вера с набитым ртом. – У меня любимая и хорошо оплачиваемая работа, я могу жрать, не толстея, что захочется и сколько захочется, и на мне хорошо сидит любая одежда, которую я покупаю в Париже.

- А как насчет личной жизни?

Денис тут же пожалел, что задал этот вопрос, но Вера беззаботно махнула рукой:

- Не всем же выходить замуж за банкиров. В данный момент мы с Марго одиноки.

- Слушай, год назад у тебя собаки не было, - Денис обрадовался возможности перевести разговор на более безопасную тему. – Ты что, взяла взрослую?

- Да. Ей три года. Выпросила у одной бабы. Она уезжала жить в Америку, хотела ее в приют сдать. Марго сначала меня никак не признавала. А потом заболела, я ее выходила. Представляешь, с рук кормила, поила из соски. Теперь мы с ней как две сестрички.

- А что с ней было?

- Опухоль матки. Огромная. Операцию делали. Теперь она стерилизованная, ей легче живется, чем нам с тобой.

И хотя Денису было совсем не смешно, он все-таки засмеялся.

- Смех сквозь слезы, - констатировала Вера. – Колись, щелкунчик.

- Спасибо, что не щекотунчик.

Тут уж они расхохотались оба, на самом деле едва ли ни до слез, вспомнив русскую народную классификацию размеров мужского достоинства, которую Вера нашла как-то в интернете.

- Кстати, бармен – вот кто забодаище, - вполголоса поведала Вера.

- Проверила на деле? – ревниво осведомился Денис.

- Упаси боже! Жена его жаловалась.

- Жаловалась или хвасталась?

Напряжение ушло, словно они только вчера расстались. На секунду Денису стало невероятно жаль, что все сложилось именно так, а не иначе, что Вера уехала работать во Францию, и ничего у них не получилось. Стало жаль себя, да так, что захотелось заскулить и уткнуться в угловатое Верино плечо.

Нет, надо срочно взять себя в руки. Мужик он – или где?

- Да нет, Веруня, никаких особых проблем. Обычные притирки. Все через это проходят. Жил себе жил, не тужил, кум королю и сват министру, сам себе господин. А тут появляются рядышком чужие бзики и заморочки, не говоря уже о неприятных привычках и плохом настроении. И все это надо принимать как должное.

- Дурные привычки, дурное настроение... – Вера отодвинула пустую тарелку и вытерла салфеткой губы. – Знаешь, как Коко Шанель говорила?

- Как?

- Брак – это обмен дурным настроением днем и дурными запахами ночью. То ли еще будет лет через десять. Будете, ни сколько не стесняясь, рыгать, пукать, ходить в драных трусах только потому, что лень дырку зашить. А если кто и поворчит по этому поводу, то только для порядка, без всякого возмущения.

- Счастливые люди. Ну, кто доживает в браке до этого священного момента. Многие разводятся гораздо раньше. Я не имею в виду полное друг на друга наплевательство. Просто хорошая привычка, немножко здорового равнодушия и готовность принять чужие недостатки, как свои. Свой-то пук не раздражает и не возмущает.

Он говорил все это – то ли Вере, то ли себе самому. Сейчас ссора с Инной уже не казалась чем-то ужасным. Да и ссора ли это? Вряд ли. Так, досадная мелочь, которых еще столько впереди.

Или… не мелочь?

«Прекрати это!» – мысленно прикрикнул Денис и залпом допил остатки коньяка.