Вчера я охотился на уток. Они прилетели откуда-то с севера. Если мой остров в архипелаге, то это архипелаг Новосибирских островов. Другие острова в Полярии находятся в прямой видимости друг от друга. Смешно, но вместо утки завалил песца.

Странно, но «системщики» не спалили радиостанцию – она расположена в доме. То же самое с двигателями радиостанции.

Стягивая шкурку с песца, я весь облился кровью. Какой же я идиот. Совсем забыл надрезать тушку и слить кровь. Хоть распялил тушку. Убил по привычке стрелять. А лучше бы приручил. Поймай второго – через год ходил бы в песцовой шубе.

Ду-у-умай!

Если еще есть песцы надо их отлавливать. Они бродят за медведями или едят мышей, когда те есть. Здесь вряд ли есть мыши. Значит этот бродячий, медвежий.

Пока жил не на Севере – привык к овощам.

Парни, видимо, планировали, что я буду сидеть в избе и никуда не буду выходить все эти десять лет. И тихонько спрыгну с ума.

В доме всё есть, даже, как я говорил, запас тополевых дров – ими чистят дымоходы… и ни кусочка, ни клочка ткани – чтобы я не сделал одежду. Есть уголь – целый террикон.

Огонь я зажег от дымящейся на улице свалки – здесь они сожгли всю имеющуюся на станции одежду и ткань.

Сделал топор, арбалет, ловушку на медведя (чтобы прищемить ему лапу). Так прошло лето. Без осени наступила зима.

Необходимо посмотреть стены – внутри должна быть клеенка. Нужно также переделать дом – семь комнат мне отапливать совершенно ни к чему. Когда-то я жил в цирковом вагончике, и сейчас мне вполне хватит двадцати квадратных метров. Нужно сделать из птичьих перьев, гусиного пуха и кожи хоть какое-то подобие одежды и обуви. Так и не смог убить животных, любых, чтобы сшить себе одежды. Нужно жить.

Не выходил из дому неделю, клеил костюм каа-ссманавта из обоев и гагачьего пуха в прокладке. Сжег все в каморке, что можно было сжечь…

Остров как остров. Кругом белый пух, будто уже зима. Перестраивая домик, чтобы жить в кухне и меньше топить, я нашел между стенами в опилках хорошую ветку для лука. Это будет моим первым оружием. Лучший лук – из высушенной черемухи или составной из березы. Я сделал простой, из того, что было под рукой, и занялся уничтожением птичьего поголовья острова. Нашел хороший портфель-саквояж неподалеку от радиорубки. Классный, старый, свиной кожи, немного поеденный временем, но хороший. Внутри какие-то документы, видимо, оставшиеся от станции. Поизучаю позже. Саквояж явно пригодится для походов, пришью ремни – будет заплечный рюкзак.

Это адова зимняя работа – переделывать жилище к зиме. На дворе уже не пух, а снег. Задувает метель. Какие-то намеки на полярные сияния. Стрелка компаса поворачивает на них. Это не тот юг, куда улетели птицы. Это – противоположный ей север. Значит, люди не брехали.

В радиорубке, около саквояжа, нашел какой-то смешной маленький черный мячик. Детский мяч, из магазина игрушек? Не знаю. Дети, что ли, у них тута на станции зимовали? Слышал, что папаши брали детей на каникулы, приучали к северу. Как меня мой батя. А что толку? Все равно ничему путному не научил. Хотя, чего греха таить, все-таки какие-то навыки появились и сохранились с детства, вот почему я еще жив.

К весне нужно сделать что-то мореходное. Зимой лучше спать, но это не реально. Дни всё короче. Это как жить в одиночке. Лучше хоть с подсадным ментом или уркой или пидором, но не одному.

Я нашел утонувший, затопленный катер. Полярники по пьяни утопили? В нем, видимо, блоки, запчасти, топор, метео, когда ловили рыбу. А еще нашел лопости от вертолета! Вот откуда они взялись? На горизонте уже льды. Чайки кричат: «Зима! Зима!» Вода совсем уже ледяная и катер только светится из-под воды. Здесь гораздо больше всяких «нужностей», чем на свалке, но как их взять? Видны дыры в корпусе, его расстреляли с берега, и он затонул на глубину приблизительно десять метров. Я плавал над ним на примитивном плоту, сколоченном из половиц сарая.