После того, как они неохотно удалились, была изложена история обретения лордом Сиденхэмом внучки. Были предъявлены документы и свидетельства экспертов. Для того чтобы все могли убедиться в сходстве Марион и её матери, выставили фотографию девушки и портрет Кэтрин, написанный маслом. По залу пронёсся гул восхищения мастерством художника, запечатлевшего гордый профиль утончённой аристократки смелыми мазками. Помещение наполнилось гулом возбуждённых голосов. Филип сделался бледен. Сюзанна незаметно выскользнула за дверь.

– …и, не желая никаким образом ущемлять законные права моего дорогого сына Филипа, – читал нотариус, напряжённо всматриваясь в текст и запинаясь, – права, касающиеся нашего родового поместья… и капиталов, необходимых для управления им, я завещаю своей желанной внучке Марион средства от продажи… э-э-э… имущества, происхождение которого, перечень, место сохранения и продажная стоимость известны моему доверенному лицу – барону Роберту Пенфилду, каковой изъявил согласие исполнить мою последнюю волю, что подразумевает продажу упомянутого имущества и помещение вырученных средств на специальный счёт в банке. Эти средства будут находиться там, пока Марион не вступит в законный брак, после чего ей будут переданы права на управление счётом. В противном случае указанные средства будут переданы ей на следующий день после достижения двадцатипятилетнего возраста. До этого дня из упомянутых сумм душеприказчик будет выделять ей деньги, потребные для достойного существования. Поручаю барону Роберту Пенфилду быть добрым наставником Марион до самого её бракосочетания или до того дня, когда ей исполнится двадцать пять лет. В случае если Марион скончается раньше, чем получит доступ к наследству, деньги должны быть переданы на благотворительные цели, каковые совместно определят барон Пенфилд и другие уважаемые члены общества, список которых до времени будет храниться у моего адвоката. В случае смерти барона Пенфилда исполнение моей воли я поручаю лицу, возглавляющему упомянутый список. Самому барону Пенфилду, моему доверенному лицу, я с признательностью завещаю коллекцию курительных трубок, находящуюся на реставрации в Лувре…

Уоткинс, Морган и Гриффин переглянулись и одобрительно закивали головами.

Нотариус вытер вспотевшую лысину красным шёлковым платком и снял пенсне. Воцарилась напряжённая тишина. По лицу адмирала нельзя было понять, о чем он думает. Филип сидел с открытым ртом и сжимал кулаки.

Через несколько минут Пенфилд подошёл к Филипу для того чтобы ещё раз выразить соболезнования и попрощаться.

– Милостивый государь! – возмущённо выкрикнул Филип, не принимая протянутой руки. – Не находите ли вы, что я вправе требовать от вас объяснений?

– Требовать? – насмешливо спросил адмирал. – Объяснений? От меня? Милый друг, вам следовало получить необходимые справки у отца, пока он был жив!

– Это неслыханно! – не унимался Филип. – Я оспорю завещание! Я обращусь в суд, чтобы вы под присягой дали исчерпывающие сведения о моем имуществе, которым собираетесь завладеть. Завещание или подделано, или отец не понимал, что пишет, или его принудили. Лучше расскажите сейчас же, что вам удалось выведать у него перед смертью, иначе я устрою такой скандал, подниму такую бурю в газетах и на телевидении, что вам придётся солоно! Ваше имя будет втоптано в грязь, вы будете обесчещены! Да! Да! Да!!!

Филип затопал ногами, как слон, очевидно желая показать, как именно будут втаптывать в грязь славное имя адмирала.

Заслышав крики скандала, все отошли на почтительное расстояние, за исключением доктора Стиллера, который, напротив, приблизился и встал за спиной Филипа.