Фэйцуй холодно хмыкнула.

– Понял, что провинился, и хватит с тебя, больше не налетай на других!

Двое слуг оказались проворны, так что в два счета сняли с Фухэна одежду, отмыли пятна и выгладили, после чего юный евнух почтительно отнес ее в боковой зал. Старшая служанка хотела войти, чтобы помочь князю переодеться, но он отказался. Вскоре дверь распахнулась, и в ее проеме показался изящный, словно яшмовая статуя, Фуча.

Слуги склонили головы и встали у выхода, чтобы проводить его со всем почтением.

Черные парадные сапоги остановились перед младшим евнухом.

– Как тебя зовут?

Сердце мальчика вздрогнуло, и он поспешно ответил:

– Ответствую господину: мое имя Луцзы.

– Луцзы. – Фухэн не собирался расспрашивать его о проступке, вместо этого холодно распорядился: – За порчу поминальных даров императрицы положено отсечение головы. Не вздумай никому рассказывать о том, что здесь сегодня случилось.

Евнух, не ожидавший подобных слов, не сдержался и поднял взгляд.

Выражение лица генерала было холодным, зато слова обжигали:

– Работая во дворце, ты должен быть предельно осторожен. Если провинишься, никто не вспомнит, что ты ребенок. Понял?

Луцзы долго заикался от волнения, потом все же выдавил:

– Я понял. Спасибо, господин Фуча.

Отдав распоряжение, Фухэн уже собирался уходить, когда за его спиной раздался знакомый голос:

– Подожди.

Фухэн решил было, что ему почудилось: откуда ей здесь взяться? Да и будь она здесь, с чего бы она стала звать его?

Пронесся ароматный ветерок, прямо перед ним оказалась Вэй Инло. Она посмотрела ему в глаза со значением, а потом сказала Минъюй:

– Посторожи у дверей.

Став свидетельницей встречи императорской супруги и сановника, старшая служанка опустила голову и без лишних слов потянула Луцзы на выход. Минъюй бросила на них обоих предостерегающий взгляд, давая понять, что не следует искать неприятностей на свою голову, после чего вздохнула и заняла пост у дверей.

В боковом зале стояла тишина.

Быть с ней наедине оказалось непросто. Фухэну столько всего нужно было сказать, но сейчас, когда пришло время, его горло сковала немота.

Первой разговор начала Вэй Инло:

– Почему ты еще не уехал из столицы?

Все-таки Фухэн был не гражданским чиновником, а военным генералом, которого ждали новые подвиги и почести. Пребывание в столице не сулило ему никаких выгод, так почему бы не отправиться пораньше в военную ставку, где он во всей полноте мог пользоваться своей властью и силой?

Вот только по ее холодным манерам кто-нибудь, кто не знал всех подробностей, мог бы решить, что она жаждет избавиться от Фухэна и пытается отослать его подальше.

– Инло, – Фухэн вздохнул, – я много размышлял после возвращения. И мне кажется, что у твоего решения стать наложницей императора… есть еще какая-то цель.

Вэй Инло похолодела, но ответила со смехом:

– Цель? И какая же у меня, по-твоему, цель?

Фухэн, не ответив, медленно повернулся.

Вэй Инло проследила за его взглядом, но увидела только висящий на снежно-белой стене удивительно реалистичный портрет. Это было изображение покойной императрицы.

Сердце Вэй Инло яростно стучало, но лицо оставалось спокойным.

– Фухэн, нет нужды выдумывать сложности, мне просто надоело торчать в резиденции Юаньмин. Я больше не хотела быть низкородной служанкой и всю жизнь прислуживать другим, как рабыня!

Но молодой человек, казалось, не слушал, что она говорит. Глядя на портрет, он пробормотал, словно про себя:

– Есть две причины. Первая: со смертью сестры что-то нечисто…

– Императрица покончила с собой! – прервала его Инло. – В ее смерти нет ничего подозрительного!