Волны плещутся выше, холод обжигает кожу, но я не двигаюсь. И не поворачиваюсь, когда кто-то подходит ко мне. Я и так знаю, кто это.

Озябшие пальцы Чейза касаются моих, и я уже не сдерживаю слез.

– Как могла эта женщина так поступить с ней! – Я возмущенно качаю головой. – Пейтон любила его, и мы знаем, что свою мать Дитон ненавидел. Но как она могла отказать в возможности попрощаться с любимым человеком, который для ее сына был так важен! – У меня срывается голос. – Пейтон носит его ребенка. Ее внука.

– Не знаю, не могу этого понять, – едва слышно отвечает он.

– Надеюсь, Пейтон успела сказать любимому все, что хотела. Это ужасно, если нет. – Я нервно сглатываю. – Мой отец не успел. Его сестре было всего десять. Боже, жизнь такая…

– Непредсказуемая…

Он произносит это так задумчиво, что я поворачиваюсь к нему.

Легкая морщинка прорезает высокий лоб. Он медленно поднимает на меня зеленые глаза и осторожно тянется к моей щеке.

Я сдерживаю дыхание, когда кончики его пальцев погружаются в мои волосы.

Следующее, что я помню, – его красивое лицо совсем близко рядом с моим.

– Ари… – выдыхает он, и я чувствую, как трудно ему говорить, как дрожат его пальцы на моей коже. Ругательство срывается с его губ, но он не отстраняется. Наоборот. Он касается рукой моей левой щеки, его губы приоткрываются. Очевидно, что он изо всех сил старается примириться с чем-то, что мучает его, но это понятно. Как я уже сказала, день выдался долгим и тяжелым.

Я должна набраться терпения и дать ему столько времени, сколько ему нужно, чтобы произнести наконец слова, которые вертятся у него на кончике языка. Языка, который сейчас так нервно облизывает губы.

Он стоит так близко, его глаза становятся темнее, они будто всасывают меня внутрь, топят меня, и не нужно никаких слов.

Я решаюсь действовать.

Поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам.

Чувствую его дыхание у себя во рту и начинаю отстраняться, но Чейз зарывает руки мне в волосы.

Он притягивает меня к себе.

Он целует меня и на этот раз не останавливается.

Его язык глубоко проникает мне в рот, и я словно пластилин в его руках.

Видимо, в какой-то момент мы спустились на берег с причала, потому что следующее, что я помню, – как мои руки ласкают его обнаженный торс и на мне нет кофточки. Мы поглаживаем друг друга ладонями, это так непривычно и так приятно… Чувствую спиной холодный песок, на мне нет ничего, кроме лифчика и трусиков. Я дрожу от холода, но Чейз ложится на меня сверху, он теплый, и дрожь отступает.

У него нежная кожа, но я ощущаю его тяжесть, чувствую выпуклость под джинсами, и мои пальцы поглаживают ее.

Расстегиваю молнию на его джинсах, и Чейз не протестует.

Он продолжает целовать меня, пока я стягиваю с него джинсы.

Потом я стягиваю с себя трусики.

Не теряя ни секунды, прижимаюсь к нему бедрами, и он стонет, оторвавшись от моих губ, утыкается лицом в мою щеку, подбородок, в изгиб моего плеча.

Я вращаю бедрами, и он тихо бормочет ругательство. Неожиданно меня охватывает желание коснуться его члена, и я просовываю руку между нашими телами. Сжимаю его, изо всех сил пытаясь заставить себя не дрожать при этом.

Каждая мышца его тела напряжена, даже губы.

Он прищуривается и внимательно смотрит на меня. Зеленые глаза умоляют меня остановиться, а я молю его продолжить, молю позволить этому случиться.

Неужели он не понимает, что я мечтала об этом много лет?

– Я хочу этого, – шепчу я. Разглаживаю тревожные морщинки у него на лбу и прижимаю его к себе. Смотрю ему прямо в глаза. – Я хочу тебя.

Не знаю, что им движет, – уверенность или отчаяние в моем голосе. Он приподнимается и тянется к джинсам, отброшенным в сторону. Достает презерватив и смотрит на меня, пока разрывает упаковку, потом я наблюдаю за тем, как он натягивает резинку.