На этой круче в своё время и была построена районная больница. И всё было бы замечательно, если бы не оживлённая автомобильная дорога, практически под окнами больничных палат и роддома, и сразу за нею железнодорожная станция, где нет-нет и застучат на стыках колёсные пары вагонов грузовых составов. Сюда и спешил мужичок. Но за 10—15 минут до этого, он проходил рядом с кованной оградой храма Павла Таганрогского. Ворота и калитка для прихожан были закрыты и он, обойдя ограду, обязательно бросив взгляд на золочённые купола храма, на которых в ясную погоду, в это время уже во всю играли солнечные зайчики. А сегодня староста или другой служащий, отвечающий за порядком на территории храма, до сих пор не удосужился отключить подсветку куполов и звонарни. И направленные лучи искусственного света попытались своим светом затмить молодые, набирающие с рассветом мощь, лучи солнца, поднимающегося над возвышенной и закрывающей собой далёкий горизонт восточной частью посёлка.

Центральная часть посёлка была бы тоже безлюдной, если бы не трое рабочих в спецовках с надписью «Чистый посёлок», усевшись на удобных скамьях в середине аллеи, оживлённо обсуждали, толи политику, толи вчерашние похождения. Но разговор эмоциональностью не отличался и потому нить сути темы разговора поймать и, ухватившись за конец, размотать весь клубок разговора, даже при желании, было почти невозможно. И было даже смотреть неудобно на то, как хрупкая женщина, с ручной тележкой, нагруженной мешками с собранным из урн мусором, на высоту её роста, суетилась вокруг «уставших» коллег.

Посадочная платформа железнодорожного вокзала, как и все железнодорожные пути с инфраструктурой и производственными зданиями были ограждены от проникновения туда посторонних лиц, минуя здание вокзала с постом досмотра и рамочным детектором. Люди ожидали на платформе электропоезд. У спуска в подземный переход, как и днём раньше, опёршись плечом в стенку проёма, с равнодушным видом курила молодая женщина лет тридцати. В трёх метрах от неё, через ограждение, стоя по разные стороны его, видимо прощались молодые люди. Судя по их лицам, можно было прочитать возмущение тому, что сетка ограды имела такой размер ячеек, что протиснуть в неё голову-то можно было, а вот обратно если что, то можно было и без ушей остаться. Выйдет после этого девушка за безухого парня замуж? Сомнительно. А зачем просовывать голову? Но ведь, пока поезд не показался на горизонте, можно было ещё целоваться и целоваться, ведь аж до вечера не увидятся, ну хоть плачь… Да и мы себя тоже не забыли, когда были таковыми, хоть вот таких заборов тогда не было, но молодость приключения всегда найдёт. Хоть покупай парню билет на электричку на одну зону, чтобы минут пять-десять ещё побыть со своей пассией и даже перед самим отправлением сделать самый сладкий последний, нет, крайний поцелуй.

«Вот оно тебе нужно? Всё хочет увидеть, понять, осмыслить. Ну, ты, зануда! Как тебя земля только носит? – подумал мужчина прежде, чем сделать первый осторожный шаг вниз по трапу подземного перехода, сделав ещё пару шагов, себе же и ответил, – а сам, что не такой был? Правда, когда это было? Да лет, так это пятьдесят назад, ну и лет до пяти позже…».

И после того, как увидел влюблённых и счастливых молодых людей, старичок, ну, конечно старичок, в его-то почти 70 лет, оставшийся до больницы путь прошёл в воспоминаниях, даже не видя поребриков тротуара, «на автопилоте». Ровно 44 года тому назад, он, молодой, двадцатипятилетний парень «по уши», как говорится, с первого взгляда влюбился в дивную, красивую, как роза, смуглянку. Это сейчас этого более, чем зрелого солидного вида мужчину зовут по имени отчеству, а тогда тоже так же звали, но не все и только на работе. Как звали? Ах, да, мы не представили. Знакомьтесь, КФМ. Как вы поняли? Нет, не АКМ. Нет, не «автомат Калашникова модернизированный», калибра 7,62 мм. Хотя такое оружие ему пришлось держать в руках, во время службы в ВМФ. А зовут его Кирилл Фёдорович Мельник.