И ещё одно, без чего Фёдорович уже не мог представить свою жизнь – это творчество. И если перейти к первоистокам зарождения творческих задатков, родничков, пробивших твердь житейских проблем, безденежья, многомесячных невыплат мизерной зарплаты и поиска дополнительных источников существования, то это случилось бесповоротно и навсегда в начале двухтысячных.

Вспомнив поточнее дату своих первых стихов, Фёдорович заметил, что в этом году можно отметить юбилей творчества, двадцатилетие. И за эти годы, если сравнить головной мозг человека с приборами радиоприёмников и телевизоров старых поколений (за новые технологии сказать затруднительно), то, как тогда говорили «кондёры» и транзисторы «посажены», «подсели», или ещё раньше радиолампы. Уменьшалась громкость воспроизведения и появлялись прочие дефекты. Да, что там старая аппаратура. Вот недавно, Фёдорович хотел открыть флешку, качественную, служила правдой и верой ему более 10 лет. Вставил в компьютер, а она ни гу-гу. Толи размагнитилась, толи ещё что, но после переформатирования, очистилась и снова работает.

Так, что можно сделать вывод, что ничего вечного нет. Но, что характерно: то, что делал сегодня утром, как минимум в подробностях не помнишь, а то, что было 50 лет назад – это, как будто вчера было и в подробностях. Как это объяснить? Видимо клетки головного мозга со старой информацией «забетонировались» намертво в коре головного мозга, а то, что должно сохраниться из нового, не находит для себя пустой ячейки, мыкается бедная и «сливается» в спам.

Вот такие мысли сегодня посетили Мельника, пока от него отдыхал Большой Санёк (ну не маленький же), он в тоже время «прогревал» свои мозги, работой «на холостом ходу», то бишь без озвучивания мыслей в слух и тем более, без диалога.

Прошло уже лет десять, как Фёдоровичу, в диагнозе МРТ (магнитно-резонансная томография) головного мозга записали «прогрессирующая дистрофия головного мозга». Интересно, какой тогда у этого головного мозга был потенциал, если за время после этого было написано две тысячи стихов, два объёмных романа, написано множество рассказов, заметок, эссе, не считая методических разработок для помощи студентам в разработке дипломных проектов. То, что он «прожорливый», об этом Фёдорович знал давно, но то, что он может поедать сам себя, когда ему не хватает питательной среды, узнал позже и правда это или нет, неизвестно.

Вот сейчас после того, как закончатся процедуры на дневном стационаре, нужно будет ехать в диагностический центр в Таганрог, чтобы обследоваться по требованиям СМЭ, для продления инвалидности. Что за последние пять лет, он стал здоровее, да ещё и в таком возрасте, когда болезни цепляются, что репей, разговору не было. Как говорят, «горбатого только могила исправит», так и в его случае. Но мысль, пройти повторно МРТ, которая всё чаще приходила туда, что и нужно было проверить, он сразу же отгонял. И этому было простое объяснение, он боялся услышать диагноз, примерно такого содержания, что «в обследуемой голове мозгов не обнаружено», от слова совсем. И приписка – «имеется в коре головного мозга прямая борозда, отвечающая за естественные потребности» и ещё приписка – «в определенных обстоятельствах может вести себя непредсказуемо, неадекватно».

«Да, уж! Голова, ты моя головушка!» – войдя в глубокие раздумья, Фёдорович смог из них выйти только тогда, когда Таня дотронулась к его руке, чтобы отключить систему или проще сказать, капельницу.

Процедуры в больнице занимали не более часа и после них предстоял обратный маршрут, но уже неспешно, с возможностью посидеть в тенистой алее, чтобы просто убить минут двадцать времени и заодно сбить пульс, а также артериальное давление, если оно к этому времени успело подняться. Днём ранее заходил Фёдорович в районную библиотеку, где всегда находилась у него тема для разговора. Здесь же есть и персональная полка с его авторскими книгами.